WTF_LEO: Что с тобой?
WTF_LEO: Не пугай меня. Не молчи!
WTF_LEO: Что с тобой?
Betelgeuse: Всё в порядке. Просто фильм грустный смотрю.
WTF_LEO: Уверена? Я слышу тебя. Это, должно быть, страшно печальный фильм. Душу рвущий.
Betelgeuse: Именно. Душу рвущий.
WTF_LEO: Не смотри его.
Betelgeuse: Мне больше ничего не показывают.
WTF_LEO: Спускайся вниз, чаю выпьем!
Betelgeuse: В другой раз, Лео. Я уже почти сплю.
Мне отчаянно хочется домой, где спрятан сундук. Это увлечение, о котором не знает ни одна живая душа, даже мой психотерапевт. Уже очень давно я договорилась со своей рациональностью, что «на распродажах можно». Я покупаю одежду и игрушки для новорожденных по минимальной стоимости, когда магазины предлагают скидку с уже распродажной цены. В такие моменты крошечные комбинезоны и кофточки можно покупать за три-пять долларов, вместо начальных двадцати. У меня скопился целый сундук. Это маленькая слабость, бывает же у людей? Кто-то собирает марки, кто-то эксклюзивные духи или бижутерию, кто-то старинные мотоциклы, а я детскую одежду. Ну, игрушки ещё, кое-что для ванной, ножнички для крошечных ноготков… Это не важно, что ими никто не воспользуется. Важно, что они помогают мне переживать кризисы. Ночью я рассматриваю и перекладываю их, а утром начинается новый день.
В семь утра от Лео приходит сообщение:
WTF_LEO: Я закончил обработку фото. Отправил на твой имейл.
Joy Williams – Speaking a Dead Language
Как следствие наполовину бессонной ночи я поднимаюсь совершенно не выспавшейся, хоть и на два часа позже, чем обычно – июньское солнце жарит вовсю и режет глаза. Мне плевать в это утро на душ – есть хочется так, будто я неделю голодала. Сразу спускаюсь на кухню: завариваю себе кофе, нахожу в холодильнике остатки вчерашнего пирожного и взбираюсь на барный стул у стойки. Внезапно Лео рядом – вероятно, я спросонья не услышала его или… не заметила, если такое, вообще, возможно.
– Привет, – говорю.
– Доброе утро.
Мне приходится прикрыть глаза от света рукой – в это ясное утро его слишком много на кухне, слепит. А Лео смотрит. Не на город, не в камеру, не в телефон и не на собственные руки. Он сморит на меня, и делает это даже не искоса, а прямо, открыто. И улыбается. Чуть-чуть.
– Что? – спрашиваю.
– Ничего, – говорит и улыбается чуть шире. Не отводя взгляда.
Я просто вынуждена улыбнуться в ответ. Да что там, мои губы сами собой растягиваются, как жевательная резинка… у Лео во рту. А разве можно противостоять? Когда ты центр внимания такой красоты, как он, и эта красота светится улыбкой, всё, что было в тебе органического, становится душевным и сентиментальным.