Я задумываюсь.
– Давай, может, у окна в столовой? Там много света, места, и легко можно будет убрать.
– Давай, – соглашается.
SYML – Symmetry
Вначале я смачиваю свои руки в тёплой воде, потом пряди Лео. Он сморит в окно – прямо перед собой, и всё, что ему видно – пустые террасы соседей. Его веки вздрагивают с каждым моим движением, и очень скоро мне становится очевидным – ему стоит усилий удерживать глаза открытыми. Мне тоже нравится прикасаться к его волосам, хотя я и делала это раньше, он никогда не был при этом настолько «в сознании». Мы стрижёмся около часа в общей сложности, а когда заканчиваем… видимо, за готовку и стрижку одна и та же доля мозга отвечает. Я хороший бухгалтер, но с симметрией у меня не очень. Мягко говоря.
Лео очень пытается скрыть шок, пока любуется на себя в зеркало. Он действительно, очень старается принять себя таким… в смысле плоды моих трудов, однако после долгих терзаний всё-таки спрашивает:
– Где там… стригут по воскресеньям? Ты говорила.
Вечером мы смотрим кино, купленное Лео по абонементу. Я не очень могу понять, почему «все девочки сейчас это ценят», потому что на экране не происходит, на мой вкус, ничего увлекательного. К середине фильма моё внимание так упорно соскальзывает с предложенного сюжета, что я попросту дрейфую в собственных мыслях. И я бы точно, совершенно определённо уснула бы, если бы сосед рядом довольно громко не всхрапнул.
Судя по его совиным глазам, он пытается понять, всхрапнул на самом деле, или ему это только показалось. Лео, которому неловко – это ещё более забавный Лео, чем тот, который был обкурен вместе с Келли.
– Может, просто посмотрим «Звёздные войны»… в стотысячный раз?
– Э… прости, конечно, досмотрим это… если тебе нравится.
– Я сама чуть не уснула, – сознаюсь. – Если б не твой львиный храп, точно бы отключилась.
Румянец расползается по его щекам, а по моим венам волшебный кайф.
– Да ладно, – говорю. – Ерунда.
– Извини, – говорит Лео. И улыбается.
Первый эпизод Звёздных войн заканчивается в десять тридцать. И мы, конечно, договариваемся посмотреть остальные по вечерам, но расходиться по комнатам обоим явно не хочется. Я предлагаю чай, Лео с энтузиазмом соглашается, хотя почти не пьёт. И не ест. Я часто слышу, как его желудок жалуется на голод, и не могу понять, почему он не ест? Повреждён нерв, отвечающий за аппетит? Тошнота?
В одиннадцать мы всё-таки желаем друг другу «спокойной ночи».
И уже десять минут спустя наши виртуальные версии продолжают общение, словно никакого прощания и не было.
Лео, как обычно, пишет мне первым: