Последнее, что я помню про маму, это ее звериный предсмертный крик.
Он до сих пор слышится мне во сне, в кошмарах. Я просыпаюсь, каждый раз в холодном поту. Мне снится один и тот же сон, как я бегу, падаю, а потом этот крик. И ужас той ночи я проживаю в каждом своем кошмаре. Он повторяется из раза в раз.
Отряд немецких солдат пришел к нам в деревню в поисках еды. Наша деревня была за линией фронта. Немецкую армию остановили где-то в десяти километрах к западу от нашего села. Там шли ожесточенные бои, там был мой папа. Мама получала от него письма, не часто. Последнее было два месяца назад. Был ли он жив на тот момент, я не знаю.
Немцы появились неожиданно. Отряд из десяти человек шел со стороны леса. Всех, кто встречался на пути, они убивали. Весна сорок второго года, все, кто может работать, в поле – готовят землю к посевной. Я отвлеклась и зашла в лес, мне хотелось спрятаться и отдохнуть от изнурительной работы. Я присела на упавшую сосну и кидала шишки в дупло дерева, которое росло в десяти метрах. Игра захватила меня, я не слышала, как в это время убивали тех, кто работал в поле, я ушла довольно далеко.
Когда же я услышала выстрелы и крики, я побежала к дому. Я была в той части леса, которая располагалась ближе всего к деревне. Я бежала быстро, как только могла. Я должна была защитить маму и остальных детей. Я старшая, папа доверил их мне. А я не справилась. Я бежала и видела клубы дыма. Уже у самой деревни я споткнулась и упала в канаву у дороги, это и спасло мне жизнь в тот день.
Немцы согнали всех, кого нашли в деревне, к площади у церкви. А потом стали загонять в церковь. Пока одни собирали по домам скот и еду, другие поджигали все, что не представляло для них интереса. Клубы черного дыма поднимались в небо, а потом оседали серым плотным туманом.
Я лежала в канаве, парализованная от страха. Немцы были в десяти метрах от меня. Вся моя смелость и решимость оказались не способны сопротивляться страху. Страху за себя и свою жизнь. Холодный пот стекал по моей спине. Я не могла пошевелится. Из своего укрытия я видела, как маму пинками загоняют в церковь. Все мои братья и сестра рядом с ней. Она сопротивляется. Загораживает собой детей, но силы были неравны. Мне больно смотреть, но я не могу отвести взгляда. Там же мои соседи, все те люди, кого я знаю всю жизнь. Последними в церковь заходят старики. Мои бабуля с дедом, поддерживая друг друга, мелкими шагами семенят к своей смерти. Я вижу, как перед последним шагом они крестятся на пороге, так принято, и сейчас не повод отступать от веры. Потом пинок, и они падают. А дверь с грохотом закрывается, и ее начинают заколачивать досками сверху.