И вот я уже лежу с завернутым в полотенце маленьким красным комочком. Обессиленная, в крови, пытаюсь приложить к груди маленькую головку. Он пищит, а потом хватает коричневый сосок и мгновенно успокаивается. В ту ночь я не почувствовала ничего, кроме облегчения. Я провалилась в пустоту сна, как в черную дыру.
Утром Надя раздобыла еды для меня и ушла на суточное дежурство. Я проснулась днем, жуткий холод повсюду. Нужно было растопить печь. Я увидела на столике у кровати кусок хлеба и черную картофелину и жадно проглотила их за секунду. И опять заснула. Я проспала весь тот день, тот единственный день со своим сыном. Успел ли он меня запомнить?
Второй раз проснулась ночью, холодно, мы с Надей спали в одной кровати, тесно прижавшись друг к другу в попытках сохранить тепло. Теперь между нами был малыш. Я проснулась от его писка, встала, с ним на руках пошла на кухню. Мне хотелось пить. Темнота, тишина, вьюга за окном закончилась, и на чистом небе появилась круглая яркая луна. Она так неожиданно ярко осветила лицо моего мальчика, что он открыл глазки. И я увидела у себя на руках улыбающееся личико своего мучителя. Это было так неожиданно, он оказался поразительно похож на своего отца. Воспоминания нахлынули на меня – та ночь и улыбающееся лицо отстранившегося от меня насильника, за минуту до того как я убью его.
Много раз думала – что заставило меня оставить своего ребенка и сбежать? Но в ту минуту страх видеть эту улыбку каждый день брал верх над материнским инстинктом, и я совершила самую страшную ошибку в своей жизни. Теперь каждый день молю Бога о прощении.
Я положила малыша к Наде, и он мгновенно уснул. Впопыхах, мечась по дому, судорожно одеваясь, я мечтала только об одном – бежать, как можно дальше бежать.
Только спустя годы я поняла, какую ошибку совершила. Но сейчас это уже не важно, я найду его, он меня простит. Если кто и мог тогда о нем позаботиться, так это Надя. Она его спасла, он жив, я это чувствую, я это знаю.
Теперь я сделаю все возможное и невозможное, чтоб выжить здесь и вернуться.
01.01.1950
Сегодня ночью я так и не заснула. Пролежав два часа без сна, я встала и пошла проверять больных. Воспоминания так разволновали меня. Я хотела понять, что же мне делать дальше. Как вернуться домой, если я даже не знаю, почему я здесь оказалась? Осуждена на десять лет. Я враг народа. Почему я враг своему народу? Я сражалась на войне четыре года. У меня десять медалей и один орден. Почти 200 убитых немцев. Я герой своего народа, в один миг ставший его врагом. Но тут много таких. Сплошь герои войны. Есть один писатель, пара музыкантов. Еще инженеры. Здесь нет воров и убийц, только политические заключенные. Это колония-поселение. Здесь нет колючей проволоки по периметру, но на сотни километров вокруг непроходимые леса. Нет смысла бежать. До ближайшей станции двести пятьдесят километров по Енисею. Или через лес, где нет дорог. Меня привезли сюда на барже. Она шла вниз по Енисею. Через три дня после начала пути мы остановились. Меня и еще человек пятнадцать высадили на причале. Там стоял комендант нашего поселения. Через час баржа уплыла, а нас посадили в кузов машины и повезли в поселок.