– Не оставляй меня одну, – говорю я, – я по тебе скучала.
– Когда успела?
Со смехом я сажусь обратно на ступеньку. Это какая-то новая для меня реальность.
– Расскажи, что произошло. Я плохо помню последние дни, – говорю я и кладу голову на его мокрое плечо. Мне приятно касаться его своей горячей щекой. Мы сидим рядом на ступеньках крыльца. Я вспоминаю подвал в сарае, и память последних дней кусками начинает возвращаться ко мне.
– Да что рассказывать. Я получил от тебя сообщение, что нужен тебе срочно. Сначала разозлился, потом понял, что ты не такая. Когда второй раз не смог тебе дозвониться, решил вернуться раньше. Приехал ночью. Ты в бреду и с высоченной температурой. Я вызвал знакомого врача. Ты не помнишь?
– Нет, а должна?
– Да. Он тебя разбудил, осмотрел и что-то вколол. А еще оставил какие-то таблетки, которые стоит пропить. После этого бред прекратился, а температура снизилась, и ты спала еще почти сутки. Как ты себя сейчас чувствуешь?
– Выспавшейся, – отвечаю я, – а еще чертовски голодной. Мне кажется, я сейчас могу съесть слона.
– Сейчас все будет, – говорит Валера и идет в дом. А я иду за ним следом. – Я знал, что ты захочешь есть, и захватил еды из дома, она в твоем импровизированном холодильнике.
Еда. Волшебная Зоина еда очень быстро появляется на столе, а потом исчезает у меня в желудке. Я не жую еду, я ее заглатываю. И вместе с тем пытаюсь рассказать Валере о своем открытии.
– Я видел коричневую тетрадь около твоей кровати. И даже прочитал. И сразу понял, что ты уже придумала себе детективную историю.
– А ты нет?
– Я нет. Это старый послевоенный дневник какой-то женщины, найденный… Кстати, где ты его нашла?
– Это неважно, я тебе позже покажу. А сейчас расскажи мне все, что знаешь про хозяйку дома. Я не могу понять, это дневник Бабани? Ты хорошо знал хозяйку этого дома? Расскажи мне про нее, что знаешь.
– Моя покойная теща с ней дружила много лет. Они были соседками. В те времена этот поселок был небольшим и все друг друга знали. Дружили. Я здесь бывал не часто, много работал. Когда купил первый участок, ее муж уже умер. Я хорошо помню ее дочь. Она же продавала мне участок с домом. В документах о купле-продаже можно посмотреть фамилию Бабани, дочка по доверенности мне этот дом продавала. Саму Бабаню я помню плохо, ну не до того мне в те времена было. А пять лет назад, когда я последний раз подходил к ней с предложением купить ее дом, она сказала, что умрет здесь и чтоб я больше к ней не подходил. Через три года позвонила ее дочь и сказала, что у мамы инсульт и они готовы продать дом. Я купил. Знаю, что ее тут все любили и уважали. Она была детским врачом, и к ней ходили люди со своими болячками.