Напряжение, копившееся месяцами, пропало, оставив после себя лишь приятную истому, но почему-то лёгкость в теле не приносила никакой радости. Вместо неё Гарда наполняла тревога. Предчувствие.
Что, если она и в самом деле забеременеет? Что тогда? Какая семья, какие дети?! Ещё и с Лилией!
Нет, надо требовать расторжения этой помолвки.
Дома Гард упал в кресло гостиной и, закинув голову, долго прокручивал в голове моменты близости. Иногда воспоминания захватывали его, погружая с головой в озеро наслаждения, но потом вновь сменялись тревогой и слезами на щеках. Лилия была ему почти как сестра, и он был обречён всю оставшуюся жизнь быть причиной её слёз.
Через некоторое время на лестнице раздались шаги. В гостиную с шумным кашлем вошёл отец.
— Доброе утро, — сказал Гард, задумчиво глядя на него. — Не здоровится?
— Старая болячка, — прохрипел отец. — Не хотел мешать маме спать.
И снова зашёлся кашлем, сильнее прежнего. Гард обеспокоенно выпрямился, глядя на согнувшегося отца, и, не выдержав, подошёл к нему. Через несколько секунд, затихнув, отец поднял голову.
— Гардо, иди за врачом, — с трудом выдохнул он. — Скорее.
На его руках блестели капли тёмной крови.
Дверь спальни с шелестом распахнулась, впуская внутрь звон посуды и тихие голоса. Лилия села на постель рядом с Гардом и провела пальцами по его волосам.
— Гардо-ли, — ласково произнесла она. — Просыпайся. На работу опоздаешь.
Чёртова дверь! Впустила, несмотря на приказ!..
Гард с трудом разлепил веки и, сощурившись, посмотрел на свою невесту. Дверь должна была открыться только в случае страха... или горя.
— Что случилось? — спросил он хриплым со сна голосом и приподнялся на локте. — Что-то с отцом?
Лилия тревожно оглянулась.
— Всё по-прежнему. Доктор только что ушёл.
— Тебя что-то беспокоит, — уверенно сказал Гард, садясь в постели. Одеяло соскользнуло с него, открывая крепкий, непривычно крепкий для гладира торс.
Лилия с улыбкой пожала плечами, но голос её дрожал.
— Всё в порядке. Правда. Сегодня узнала: я не беременна. Но у нас ещё вся жизнь впереди. Так что ничего страшного.
Она подняла голову, словно ожидая, что слёзы затекут обратно, но вместо этого они покатились по щекам. Гард со вздохом утёр их большими пальцами. Несмотря ни на что, ему стало легче.
Молча он подцепил со стула свою рубашку и, накинув её, пошёл к шкафу — приводить себя в порядок.
— Ступай вниз, — велел он, не оборачиваясь к девушке. — Я сейчас спущусь.
Тихой тенью выскользнула она из комнаты, оставив Гарда одного, и он, выслушав ровно двенадцать шагов вниз по ступенькам, тяжело выдохнул. Облегчение ненадолго — это не было секретом. Пройдёт ещё неделя-другая — и она снова найдёт способ уговорить его ещё на одну попытку.