Вечером, в таком же непонятном оцепенении, он сидел у телевизора, вместе со всеми внимая голосу ведущего новостной программы. Как оказалось, существовали только две телепередачи, которые солдаты обязаны были смотреть – ежевечерняя программа «Время» и «Служу Советскому Союзу» по воскресеньям. Проклиная всё на свете, Анвар еле дожил до долгожданного отбоя. Народ быстро разбежался по кроватям, затих, наслаждаясь счастливыми минутами покоя и тишины, осознанием, что один день армейской службы уже позади.
Анвару, ошарашенному грубостью своей новой жизни, понадобился не один день, чтобы подстроиться под жёсткие, писаные и неписаные, справедливые и бессмысленные, правила воинской части. Он легко смирился с непритязательностью армейского быта, с грубовато-запанибратским стилем общения солдат между собой, с тяжёлыми физическими нагрузками. Кто бы мог подумать, но самым трудным для парня оказался дефицит одиночества, невозможность хотя бы коротенькие полчаса побыть одному. Удивительно, как может тяготить человека жизнь на виду у всех, этот ежедневный непрекращающийся кошмар!
Только через три дня Анвар собрался написать письма домой и Ольге. Начал с письма маме, которая волнуется и ждёт вестей. А как иначе, мама, она и есть мама. Анвар так и видел перед собой её заплаканное лицо. Уход сына в армию стал настоящим ударом для Александры Сергеевны. Ей и отцу он написал весёлое, бодрое письмо. Рассказал о воинской части и царящем здесь невероятном порядке, когда убирается каждый листик вдоль основной дорожки, обсаженной хилыми деревцами. Описал свою казарму с бесконечными рядами двухэтажных кроватей, сослуживцев и грозного сержанта, повеселил рассказом о том, как впервые в жизни чистил картошку и нашёл это занятие ужасающим. Перечитал послание. Кажется, он смог убедить родителей, что всё у него хорошо.
Письмо Ольге далось тяжелей. Нахлынули воспоминания, до слёз разбередили душу. Девочка дорогая! Анвару хотелось бы уткнуться в ложбинку на её груди, вдохнуть земляничный запах нежного девичьего тела. И повторить безумства их последней ночи. Парень вздохнул. Жаркая волна желания захлестнула тело. Почему жизнь так несправедлива?! Он обречён жить без любимой, без её улыбки, без её глаз два невыносимо долгих года.
– Рота, строимся на ужин! Быстрей, слоны недоделанные!
Анвар засунул начатое письмо в тумбочку, поправил ремень. Ну, всё, он готов! Готов снова отведать перловой каши с котлетой из хлеба, голод не тётка! Молодой человек быстрым шагом вышел из казармы, не дожидаясь грозных матерных окриков сурового сержанта Фоменко.