Шли недолго и пройти успели не слишком много, когда Ричард внезапно остановился в явном изумлении и недоверчиво оглянулся назад, словно пытаясь понять, туда ли он вообще зашел, да еще и завел друзей.
— Странно, мне казалось, идти надо было дольше… — пробормотал он и, опять повернувшись лицом вперед, хмурясь, вгляделся во что-то.
Роман, находящийся за его спиной, немного подался вперед, хватая дядюшку за плечо и жадно всматриваясь в то, что скрадывала тьма.
— Эрик… — слетел с его губ недоверчиво-пораженный вздох, и Татьяна не выдержала. Все подозрения, все сомнения, вся эта ерунда — все оказалось забыто в мгновение ока, сердце в груди сделало невероятный кульбит и забилось одновременно в горле и животе.
Влад, стоящий на ее пути, как-то быстро сообразивший, в каком состоянии находится девушка, которой наконец выпал шанс встретиться с мужем, тактично отступил в сторону.
Людовик, вопреки мотоциклисту, тактичностью не отличающийся, предпочел сам протиснуться вперед, оттирая последнего плечом и продираясь между Винсентом и Ричардом. Увидев брата, он замер, хмурясь и почему-то не решаясь подойти.
Татьяна, спешащая следом за ним, кое-как пробралась вперед и, на миг крепко прижав кошку к груди, недолго думая, сунула ее в руки хранителю памяти. Тиона опешила, Винсент тоже.
А девушка, не замечающая ничего и никого, не обращающая внимания ни на чью реакцию, застыла, приоткрывая рот и медленно опустила уставшие руки.
— Эрик… — слетел с ее губ слабый, чуть слышный вздох, такой же, как у Романа и она медленно, неуверенно повела головой из стороны в сторону, все еще не решаясь приблизиться.
Это и в самом деле был Эрик. Так долго и так старательно разыскиваемый, заставивший так сильно беспокоиться за него и сейчас показывающий, что смысла это беспокойство лишено не было. Это был Эрик, все такой же светловолосый, такой же стройный и даже одетый, похоже, точно так же, как и в день, когда Татьяна видела его в последний раз.
Это был Эрик… Эрик, прикованный за руки к толстой каменной стене железными цепями, измученный, побледневший до такой степени, что лицо его, вкупе со светлыми волосами, во мраке напоминало череп, с задранными рукавами рубашки и усеянными синяками руками, с кое-где виднеющимися на этой самой рубашке следами крови. Да, это был он, молодой граф, едва дышащий пленник, полностью обессиленный и, вероятно, спасенный, найденный ими уже на пороге своей смерти.
Девушка, чувствуя, как душу переполняет горячая, жгучая жалость, как на глазах вскипают слезы, стиснула зубы и еще раз упрямо мотнула головой.