Людовик, стоящий с ней рядом, нахмурился, вглядываясь в брата чуть искоса. Ему, судя по всему, что-то в происходящем не нравилось, однако, Татьяне уже было не до того.
Не в силах ждать, не способная медлить, она рванулась вперед, желая лишь одного — приблизиться к любимому мужу, обнять его, сказать, что помощь пришла, как-то помочь…
Кошка предупредительно мяукнула; путь девушке преградила знакомая узкая ладонь.
Молодой маг, мрачнеющий с каждым мгновением все больше, не сводящий взгляда с родного брата, остановил его супругу, не давая ей возможности коснуться любимого.
— Осади, — голос его прозвучал хрипловато, очень уверенно и строго, и Татьяна, невольно подчиняясь, замерла.
Звякнули цепи. Эрик, услышав, наконец, что здесь, в этой странной пещере находится более не один, с трудом шевельнулся, кое-как поднимая голову.
По обескровленным губам его тенью проскользнула слабая улыбка, потухший взгляд серых глаз сфокусировался на девушке.
— Татьяна… — с видимым трудом прошептал он, и та почувствовала, как сердце на миг сжимается тесным обручем, а потом словно разлетается на тысячи кусочков, разрывается от безумной, безмерной жалости, от желания подойти, обнять, коснуться…
Она вновь рванулась, было, вперед, однако, Людовик и на сей раз не позволил ей этого. Не объясняя своих действий, продолжая останавливать девушку, он вдруг оттолкнул ее назад и быстрыми, резкими шагами приблизился к пленнику.
Тот, до сей поры видящий только Татьяну, неожиданно заметив приближающегося брата, непонимающе и недоверчиво нахмурился.
— Луи?.. Ты… здесь… братик мой, я…
— Спокойнее… брат, спокойнее, — молодой маг криво ухмыльнулся и, склонив голову набок, внимательно вгляделся в растерянные серые глаза, — К чему тратить силы, ты ведь итак уже их потратил. Ответь мне только на один вопрос… — губы его медленно растянула ядовитая улыбка, и он внезапно приблизил лицо ближе к лицу брата, — Ты всерьез полагал, что я не пойму?
Вопрос его был прекрасно слышен не только самому пленнику, но и прочим присутствующим здесь и, судя по всему, был одинакового не понятен всем.
Эрик недоуменно приоткрыл рот, заморгал, собираясь что-то сказать. Людовик с сожалением прищелкнул языком, и чуть качнул головой.
— Видимо, всерьез… Ай, обидно, когда тебя считают глупым, — более он не прибавил ни слова. Лишь внезапным, очень резким движением вскинул руку и, немедля ни мгновения, нанес в челюсть брату сильнейший удар, какой только ему доводилось наносить в жизни.
Татьяна вскрикнула. В голове с бешенной скоростью завертелись мысли — Луи обманывал их, он все время, с самого начала, лгал, он не хотел помогать спасти Эрика, он хотел лишь навредить ему, и не иначе, как сейчас Альберт…