— Здесь еще есть Влад, — Людовик, не бывший большим поклонником романтических отступлений, быстро улыбнулся и, указав через плечо на мотоциклиста, окинул старшего брата долгим задумчивым взглядом, — И да, мы все настоящие, Эрик. И все пришли спасти тебя из застенок этого чертова мастера…
— Разве ты не на его стороне? — граф де Нормонд, от которого, видимо, предыдущие признания младшего брата благополучно ускользнули, чуть приподнял брови, переводя на него взгляд, — Кажется, в прошлый раз… — он нахмурился, — В прошлый… да-да… ты же убил его, правильно?..
— О да, он его убил! — Роман саркастически хохотнул, скрещивая руки на груди, — И благодаря этому завертелась вся эта карусель, мир изменился, дядя стал мастером, а нас разбросало по всему свету! Ну, а ты оказался в плену. Что он делал с тобой?..
— Я не знаю, — Эрик облизал губы и, кашлянув, неуверенно попросил, — Можно мне еще попить?.. — и, дождавшись, пока стакан в руках его младшего брата, подчиняясь его же воле, наполнится, осторожно принял его, поспешно опустошая.
— Я не знаю, — повторил он по прошествии еще нескольких секунд, — Он требовал объяснить, почему я могу ранить его. Иногда бил, словно проверял, способен ли и он причинить мне вред… Колол мне что-то, много каких-то препаратов, затем впихивал в руку нож или еще какой-нибудь острый предмет, и приказывал ранить его. Каждый раз он надеялся, что мне это не удастся, и каждый раз мне это удавалось… — он прерывисто вздохнул и, приподняв правую руку, потер пальцы, перепачканные в засохшей крови, друг о друга, — Его кровь оставалась на моих руках, он злился и уходил. А потом возвращался снова… Он не объяснял мне ничего, но я понимал — то, что он мне колет, должно изменить мою сущность, должно помешать мне причинять ему вред… Но у него ничего не получалось, он злился, бил меня, и повторял все, снова и снова… — молодой человек содрогнулся и напряженно стиснул пальцы Татьяны. В ней он находил поддержку, какую не мог бы дать ему ни один человек в мире, включая даже и обоих братьев.
— Он ни кормил тебя, ни поил… — задумчиво продолжил Людовик, — Колол какую-то дрянь, как и мне когда-то. Только мне он колол ненависть, делающую меня, по его словам, сильнее, а тебе… Он должен был вводить какие-то укрепляющие растворы, чтобы ты не умер без еды и воды, скорее всего, он так и поступал — дядя не глуп. Да и, если верить его словам, смерти никому из нас он не желает.
— И ты ему веришь? — Роман, насмешливо фыркнув, скрестил руки на груди, — Вот наивный человек — после всего, что он натворил, ты продолжаешь верить его словам! Я не понимаю, как…