– Да. Кажется, в обе, – согреться никак не удавалось. Кажется, сейчас она отдаст полжизни за кружку горячего чая, плед и теплые шерстяные носки.
Он подошел к ближе, встал перед ней:
– Все еще холодно? Я могу тебе предложить помощь?
Девушка посмотрела с удивлением:
– Ты уже и так отдал мне свой китель.
Клириканец покачал головой, расположился на полу, сложив ноги калачиком. Позвал девушку:
– Спускайся ко мне, я могу тебе помочь, – дотронулся до ее ладони.
Наталья не поняла:
– Куда? – окинула взглядом его позу, нахмурилась. – На колени к тебе, что ли?
– Нити Чи ба могут согреть, но ты должна быть рядом, внутри кольца, – он расставил руки, будто намереваясь обнять кого-то невидимого.
Наташа покачала головой, прошептала упрямо:
– У нас это не принято, Ираль. Вот эти объятия, – она повторила движение Ираля. – Это все… двусмысленно. И я тебя боюсь, – призналась неожиданно.
Клириканец пожал плечами:
– Не понимаю. Ты – девушка моего друга, я отвечаю за тебя. И могу помочь, – он растерянно улыбался.
Наталья вспыхнула:
– Чья я девушка?.. Ираль, это плохая шутка… Если это шутка, – она помрачнела, отвернулась, кутаясь в его китель. – Что такое нити Чи ба?
– Это связь с предками, так считается, – он опустил руки, прищурился: – Ты меня боишься из-за того, что я тебя напугал. Мне жаль. Тогда вы все, кроме Паука и Крыжа, были мне чужими. И жутко раздражали. Ты больше других. Сейчас я бы хотел показать, что могу быть иным. Если ты позволишь. В конце концов, по-моему, это отличный повод продолжить твои исследования. Паук тебе будет завидовать.
Наташка насторожилась, высунула кончик носа из-за воротника:
– Почему?
– Потому что наш генетический код закрыт для всех рас, мы не позволяем себя обследовать вне клириканских клиник. Это закон рода, – Ираль усмехнулся. – Правда, я и так его нарушил. Так что, может быть, и Пауку повезет поместить меня в его диагностическую капсулу и разобрать на ДНК. Но в любом случае, ты будешь первой.
У Натальи уже зуб на зуб не попадал. Она решительно спустилась на пол, села спиной к Иралю и подобрала ноги.
– Так?
Он взял ее руки в свои, сомкнул круг.
– Слушай ветер, – посоветовал тихо.
Девушка прикрыла глаза, прислушалась. В начале ничего, кроме приглушенных голосов из операционного зала, не было слышно. И ничего не происходило. Но все равно стало капельку теплее.
Размеренное дыхание клириканца за спиной, неожиданное ощущение надежности и защищенности медленно заполняли ее. Она расправила плечи, неторопливо втянула носом воздух. Он здесь был совсем сухой и пах странно, немного тиной, немного разомлевшей на солнце соломой. И еще молоком. Последнее напомнило о еде и о протеиновом батончике, который так и лежал в кармане. Мысль достать и откусить прямо сейчас была отметена с сожалением.