— И как, нашли? — Себастьен смотрел с удивлением и интересом.
— Ну как… заветную бумажку Линн отдала мне. Потому, что я не знала в той компании никого и языка не знала тоже, хоть и понимала всё, что говорят.
— И вы ей воспользовались?
— Нет, я не смогла прочитать. Я отдала тому, кто смог воспользоваться. И завершил сюжет ко всеобщей пользе.
— То есть?
— Все, кто захотел, отправились туда, где ещё много лет жили долго и счастливо. В том числе — та леди Анна, которой я была в ту ночь, и тот рыцарь, которому я помогла победить. Вот об этом-то я и вспомнила, когда увидела выбравшегося из картины господина Пьетро. Линн придумала тогда эту историю, а мне довелось увидеть нечто подобное своими глазами. Ночь, дом, из которого нельзя выйти, десяток человек — и несколько десятков местных сущностей.
— И из дома, как оказалось, можно выйти, и с сущностями договориться на своих условиях.
— Можно, но — не каждому. Вам — договориться, мне — выбраться. Кстати, для агрессивного воздействия моих сил было недостаточно.
— Но совместно мы справились. А что было потом? С леди и тем рыцарем?
— Через несколько дней я уехала. И если возвращалась в Иркутск, то мне было совсем не до того человека.
— Куда-куда?
— Далеко. Туда, где живёт дядя Валентино. Там сейчас зима с минусовыми температурами и снегом. Туда уехала до Рождества наша маленькая Анна.
— Анна не боится холодов и снега?
— Нет. Ей нравится. Она живёт, как обычный подросток, и учится в самой обыкновенной школе, да ещё и на другом языке, всё не как здесь. И иногда звонит мне поздно ночью, когда у них там раннее утро, и просит помочь с домашней работой по алгебре. Вот, я даже проснулась от рассказов и воспоминаний.
— Если вдруг ваша Лианна пригласит вас поучаствовать в чём-то подобном — зовите и меня тоже. Мне интересно.
— Но там-то все взаимодействия по правилам и по договорённости. А у вас обычно — всё по-настоящему.
— Это с вами обычно по-настоящему. Если бы госпожа Барбарелла не взялась вам сниться — ничего бы и не было. Ну, провели исследования, определили подлинность, написали заключения. Да и всё. А с вами всё получилось… так, как получилось. И к лучшему, я думаю.
Они целовались, а поезд уже ехал по Риму.
* * *
В понедельник вечером Элоиза поднялась в «сигму» из офиса, где пришлось задержаться — когда приходишь на работу в обед, то не всегда есть возможность потом уйти с неё вовремя. Себастьен вообще настаивал на визите к Бруно прежде всей возможной работы, но она отговорилась тем, что позвонит ему и согласует консультацию. Конечно же, за делами она об этом забыла и вспомнила уже практически вечером, и тогда — созвонилась и договорилась на следующее утро. Бруно был ехиден и спросил — чем это они таким занимались ночью во Флоренции, что наутро её так скрутило? Пришлось говорить — да, вечеринка в музее, практически до утра. И слушать комментарии — о том, что бывает, когда веселишься до утра, будто бы тебе двадцать и у тебя нет никакого серьёзного неврологического диагноза.