Ну да, всё так, но что ж теперь — всегда отправляться спать до полуночи и ничего более? Бруно ответил, что пусть она, Элоиза, сначала до него дойдёт, а там уже будет видно.
А потом ещё пришёл Гаэтано и спросил осторожно — что госпожа Элоиза, думает о рождественском празднике и о танцах применительно к нему. На том балу, где они все были, танцевали много несложных, но очень весёлых танцев, не помнит ли госпожа Элоиза их названий? Он уже предварительно поговорил с маэстро Фаустино, и тот согласен немного уплотнить свой предрождественский график и снова вести занятия в палаццо Эпинале. Гаэтано говорил так вкрадчиво, что Элоиза вот прямо со всем согласилась, и когда осознала это, то долго смеялась. Но отсмеявшись, наотрез отказалась учить кого бы то ни было менуту или вольте — первое требует к себе уважения и многих часов занятий, второе попроще, конечно, но тоже требует. Если сейчас начать — к лету кто-нибудь чему-нибудь научится. Поэтому забыли. Гаэтано не стал настаивать и с благодарностью откланялся.
А в «сигме», кроме Лодовико и Себастьена, сидел Варфоломей. С виду он был несчастен, а судя по состоянию бутылки с коньяком перед ним — пил уже не первый бокал.
— Отец Варфоломей, что с вами? — Элоиза разместилась в кресле с ногами и передала бокал, чтобы в него налили — немного, пожалуйста, а то неизвестно, как себя поведёт голова.
— Я, наверное, никогда этого не переживу, — вздохнул священник. — В моём мире всё было нерушимо — вот я, вот Господь, вот картины. А теперь?
— Но согласитесь, что не все исследователи относятся к картинам так же трепетно, как вы?
— Наверное. Я не задумывался об этом. Я всегда считал, что все делают, что должно, и точка.
— Значит, продолжайте так считать и далее. А ваше знакомство с некоторыми экспонатами представляйте, ну, сном, что ли, или прочитанной историей.
— Отче, в конце-то концов, ты же не думаешь, что наши местные экспонаты захотят избавиться от твоей тирании и диктовать здесь нам всем свою волю? — рассмеялся Себастьен.
— Я надеюсь, что не давал поводов для подобного безобразия, — фыркнул Варфоломей.
— Значит, спи спокойно, — пробурчал Лодовико. — Тебя не впишут в картину и не выгонят восвояси.
— А если вам захочется ещё пообщаться с экспонатами — у вас всегда есть возможность приехать в третью субботу ноября на виллу Донати, — заключила Элоиза. — Взять туда с собой требуемую картину и там спросить грозным голосом — что картине вообще нужно.
— А раз наши экспонаты до сих пор не взмолились и им не ответили — значит, ты устраиваешь их как эксперт, хранитель и реставратор, — подвёл итог Себастьен. — А пока выпьем.