— И что, пришлось новый конкурс объявлять? — поинтересовалась Анна.
— Именно, — кивнул Варфоломей. — С месяц подождали, а потом и объявили. Сейчас там снова молодой и амбициозный, Патрицио Маркони. Чуть за тридцать, местный, успел поработать в Уффици и паре галерей поменьше, но не задирается, как пропавшая госпожа Райт, а смотрит без наглости и говорит вежливо. В общем, с чего меня-то позвали. Есть у них в коллекции портрет, дама из многочисленных Донати. Середина восемнадцатого века, автор — Розальба Каррьера. Портрета было два, потому что даму угораздило выйти замуж за английского офицера и укатить, соответственно, в Англию. Один остался дома, второй она забрала с собой. И уважаемый господин Маркони вдруг находит в дальнем ящике стола, в своём кабинете, среди оставшихся от предшественников бумаг, записку, в которой недвусмысленно сказано — проверить на подлинность портрет Джиневры Донати, нужна серьёзная экспертиза, есть большие сомнения в его достоверности. Написано, не поверите, красными чернилами, и не похоже ни на почерк Казолари, ни на руку его сгинувшей преемницы.
Случилось так, что десяток лет назад я уже у них работал — недолго, собирал материал для статьи. И с той картиной как раз работал тоже. Мы знакомы, в общем. Потому они и позвали меня снова посмотреть.
— И что? — тихо спросила Кьяра, она слушала, не дыша, как сказку.
— А то, дитя моё, что картина определённо не та. Это я им сразу сказал, при беглом осмотре. Не очень умелая современная копия. И техника, и краски, и сам холст — в общем, нехорошая подделка. Не говоря уже о направлении мазков и кракелюрах, которые даже на первый взгляд не совпадали с теми детальными фотографиями оригинала, которые хранятся у них же. Если бы полотно не выставлялось под стеклом — заметили бы раньше, и сами, даже и меня звать не пришлось бы. Я им заключение-то своё сообщил, и они сначала день в себя приходили, а потом забегали. И рассказали о пропавшем хранителе. Что, наверное, это она сбежала вместе с картиной, и теперь не найти ни её, ни картины. Про розыски я им, конечно, ничего полезного не сказал, но думаю, что в этой истории стоит покопаться. И да, Джованнина, с нас хотят экспертизу порядка двадцати полотен. Так сказать, основы их коллекции. Не знаю пока, как поступим — мы туда поедем, или к нам сюда привезут. Что окажется проще.
— Ничего себе, — восхитился Себастьен. — Очаровательно. Лодовико, ты знакомился с документами про этого пропавшего хранителя?
— Немного. Там отдельная странная история. И если искать концы, то нужно ехать и вести долгие разговоры с теми сотрудниками, которые работают давно и могли что-то знать, замечать или помнить.