Мама, когда мы ещё ругались на тему Николая и отца, как-то сказала мне, что я переписываю свою память: придумываю образ того отца, которого хотел бы помнить, а не того, каким он был. На самом деле, говорила в сердцах мама, отец был достаточно непорядочный человек, и от того что умер, он лучше не стал.
Это был единственный раз в жизни, когда мама позволила себе о ком-то сказать настолько прямолинейно и грубо.
Помню, как меня резанули её слова. От части потому, что были правдой…
Я потом залез в интернет и перечитал пачку статей на тему памяти.
Действительно, наша память это не кладовая, где хранятся на полках разных воспоминания. Наша память это постоянно перезаписывающая сама себя система. Каждый раз вспоминая что-то, мы, на самом деле, вспоминаем предыдущие воспоминания о событии, а не само событие. А вспомнив, автоматически перезаписываем.
Вот поэтому сгущенное молоко из детства вкуснее: воспоминания о нём перезаписываются с акцентом на "вкуснее".
Если человек хочет помнить кого-то хорошим, он каждый раз перезаписывает больше хорошего в воспоминаниях и однажды искренне начинает верить, что этот человек из прошлого был чуть ли не идеальным.
Если в воспоминаниях идёт упор на негатив, то в какой-то момент человек с ужасом осознаёт, что был в отношениях с редкостным подонком.
Это так странно…
И странно, что сейчас я вспомнил об этом.
Такое ощущение, что я как будто ищу лазейку, оправдание, повод, словно хочу дать себе шанс на то, чтобы услышать версию Васюткина. Чтобы он стал лучше в моих глазах. А значит и общение с Юлей не было омрачено историей про предательство моего отца.
Это ужасно…
Ужасно, если бы Генка не поверил моему слову в суде..
Отбросив всех своих тараканов вместе с одеялом, я пошёл в душ.
А затем позвонил ещё двоим заказчикам и взялся за их проекты.
Ничто так не отключает меня от самокопания, как аврал на работе.
***
Мама позвонила на следующее утро.
После обмена приветствиями сразу начала вздыхать.
Я отложил дела и приготовился слушать.
– Мам, ну что случилось. Я же слышу, ты что-то хочешь сказать, – из моей мамы конспиратор никудышный.
– Ты только не ругайся. Это не про Николая, это про его дочку. Помнишь, я тебе книжки её показывала?
– Ну конечно, помню. Это же вот только было. – ещё бы я не помнил. Пытаюсь забыть изо всех сил.
– Ты представляешь – пропала девушка.
– В каком смысле – "пропала"? – у меня внутри что-то оборвалось и с грохотом упало в пятки.
– Может и не пропала...Она всё же не ребёнок, взрослая уже. Подумаешь – на телефон не отвечает. Её мама панику развела. Даже Николаю позвонила, представляешь? Она его столько лет игнорировала, а тут звонит. Да ещё из-за границы. Юля, говорит пропала. И подруга её какая-то близкая в отпуске, ничего не знает. Николай завёлся, конечно – он в дочери души не чает, – в этом месте маминого рассказа я невольно поморщился. Ага, не чает – знаем мы таких разведённых отцов, – стал ей звонить, а телефон выключен. В полиции сказали подождать. А Николай сам не свой. Собрался лететь в город к дочери, искать. Как он будет её искать, где… – даже по телефону было слышно, как мама переживает.