Очень скоро солдаты стали напоминать огородные пугала, наряженные в рваные шинели и обутые в сапоги, подвязанные верёвочками и ремешками. Да что солдаты? Младшие офицеры, не имевшие денег на пошив нового обмундирования, ходили кто во что горазд! Полковые командиры теперь смотрели сквозь пальцы на появление в казармах партикулярного платья. А что делать? Пускай хоть вне строя носят, лишь бы на построениях прорехи на мундирах зияли не так отвратно! Кое-кто из батальонных командиров уже разрешал солдатам работать у купцов и мещан, чтобы прокормиться. Вот только таких счастливцев было мало. В лучшем случае солдат брали на чистку сортиров да на вывоз скопившегося за зиму мусора. Но вскоре оказалось, что питерские мастеровые, сами оставшиеся без работы, очень косо смотрели на поползновения нижних чинов и унтеров заменить их на работе. Кое-кого из солдат подкарауливали в тёмном углу, кого-то из мастеровых солдаты утопили в Фонтанке. В общем, хорошего мало.
Лейб-гренадеры, сидевшие в Петропавловской крепости, ещё имели какой-никакой запас провианта для арестантов. Однако запас-то был рассчитан на меньшее количество едоков, нежели там скопилось. А кормить вместо двухсот заключённых тысяч пять без малого — разница есть... Да и объедать заключённых казалось неприличным. Муравьёв приказал закупать крупу и муку в городе. Но, видимо, не один он был такой умный, потому что цены у лавочников взметнулись до небес. Торговцы распродавали в основном то, что закупалось ещё в прошлом году. Кой-кому, правда, удавалось получать товары у крестьян за соль. Но соляных варниц или соляных озёр в Петербурге и его окрестностях не наблюдалось, а запасы соли у торговцев тоже были небесконечны. Да и поставки — капля в море. Крупные оптовики бездействовали. Кого-то из них арестовали, кого-то уже успели ограбить. Те, кто имел деньги, сидели тише воды, ниже травы, не желая рисковать. Крестьяне, которые в былые времена заполоняли столицу дешёвыми яйцами, булками и молоком, предпочитали сидеть по домам. Даже квашеную капусту, которую раньше приходилось выкидывать из-за недостатка покупателей, можно было купить только за серебро. Бумажные деньги печатались с завидной регулярностью, но были никому не нужны. Их, правда, зачем-то скупали иностранцы, но брали чуть ли не по стоимости снега. Зимой...
Петербургские мещане, «подъевшие» все зимние припасы, растрачивали остатки сбережений. Работы почти не было. Каменное строительство прекращено. Брёвна и доски, сложенные для строительства Исаакиевского собора, растащены на дрова самими рабочими. Бараки, стоявшие на месте стройки в самом сердце Северной столицы, превратились в премерзкую клоаку. Строителям, принимавшим важное (как им казалось!) участие в революции, вовсе не улыбалось возвращаться в «первобытное состояние», в коем они были до того, как их свезли в Питер...