Октябрь 1826 года. Тихвин
— Славные единороги, — тоном знатока заявил отец-настоятель, стоявший рядом с офицерами. — Полупудовые, новенькие...
В ворота монастыря въезжали телеги, а солдаты и трудники стаскивали с них орудийные стволы, лафеты и колёса.
— Отец шумен, а почему их «единорогами» называют? — поинтересовался штабс-капитан, сиявший новёхонькими эполетами на залатанной форме с выпушкой отдельной сапёрной бригады.
— Про Шуваловского «единорога» не слышал? — удивлённо обернулся к молодому офицеру полковник. — Неужто в школе подпрапорщиков так плохо учат?
Полковник, как и сапёр, щеголял в новеньких эполетах лейб-гвардии, прицепленных на старый потёртый мундир.
— Оная гаубица, созданная в семьсот пятьдесят третьем году, имеет различные калибры: от тяжёлых двухпудовых до трёхфунтовых, — принялся монотонно излагать сапёр, как на экзамене по артиллерийскому делу. — Осадный единорог способен бросить бомбу на две тысячи сажен, своё название получил из-за геральдической фигуры графа Шувалова, единорогом именуемой, которую отливали и устанавливали на казённой части орудия!
За «выступление» штабс-капитан заработал несколько жиденьких хлопков от старших офицеров и одобрительный кивок настоятеля.
— Шуваловские «единороги», господа, я видал! Но на этих-то — никаких зверей не видно, — перевёл дух «докладчик».
— Фигурки отливать перестали, когда я сам ещё молодым был, — пустился настоятель в разъяснения. — От них ведь — кроме тяжести да лишней траты меди — никакого проку! Когда мы с Григорием Александровичем Крым присоединяли, уже тогда фельдцейхмейстерство приказало вместо самого зверя только его изображение на казённой части выбивать. А потом — и вовсе безо всяких украшений стали лить. А название — ну, старое, осталось.
— Жаль! — вздохнул штабс-капитан. — С единорогами «единороги» красивше были!
— Вы это артиллеристам скажите, — предложил подполковник Белозерского полка Беляев. — Им из-за этой красоты лишние полпуда меди на руках перетаскивать!
«Белозерец» был в эполетах с потускневшим шитьём, зато в форме, более приличествующей офицеру.
Подошёл артиллерийский поручик Налимов, командир присланной из Москвы команды, и откозырял Клеопину:
— Ваше Высокоблагородие, разгрузка орудий закончена. Теперь осталось лишь собрать да на лафеты поставить.
— Когда закончите?
— Думаю, что завтра, — ответил поручик. — Где прикажете устанавливать орудия?
— А сами как считаете? — ответил полковник вопросом на вопрос.
— Лучше всего — на входе из города. Одну батарею я бы поставил вдоль тракта. Вторую можно рассредоточить по окрестным холмам. В крайнем случае мы сможем перевезти орудия в монастырь и расставить по стенам.