Медленно, понурив голову, из строя вышел майор Терёхин.
— Я готов, — хрипло сказал он.
— К чему? — удивился полковник. — И чего вы вдруг вышли?
— Ну, — замешкался майор с ответом. — Из оставшихся офицеров я — старший по званию...
— Господь с вами, — махнул рукой Клеопин. — В списке этом, например, есть отставной подпоручик Рылеев и нет, скажем, генерала Юшневского. Нет, майор — это не вы. Это — бывший капитан Еланин. Прошу...
— Ник, а командовать расстрелом вы сами будете? — насмешливо спросил Еланин.
— Нет, — спокойно ответил Клеопин. — Есть фельдфебель, есть расстрельная команда. Они это лучше меня сделают.
— Ах, так вам противно руки марать, господин полковник?
— Павел Николаевич, Павел Николаевич, — покачал головой полковник, — вы так ничего и не поняли. Не обижайтесь, но... Знаете, я уже много раз представлял нашу встречу. Думал, вот сойдёмся на поле боя... Возьму это я старого друга в плен да и отпущу его на все четыре стороны. Он тогда возьмёт и раскается. Или — дам ему в руки саблю и скажу: «Защищайтесь!»
— И что изменилось?
— Сейчас поясню, — пообещал Клеопин. — Только вот ещё одну персону назову...
Строй офицеров напрягся как струна. Всё же никому не хотелось, чтобы его имя было названо... Полковник между тем продолжил:
— Вторая персона — бывший прапорщик Преображенского полка Рогозин.
— Почему я? — спал с лица прапорщик.
— Прошу вас, выйдите из строя, — попросил Клеопин.
Юный прапорщик упёрся было плечами в стоящих рядом с ним офицеров, но был выдернут и поставлен вперёд.
— Итак, — продолжил полковник, наклонил голову. — Оный прапорщик объявлен вне закона за то, что в ночь с 14 на 15 декабря приказал солдатам Преображенского полка добивать раненых.
— Да я разве в этом виноват? — взвился прапорщик. — Эту команду сам полковник Шипов дал. Может, мы им смерть облегчили.
Клеопин не выдержал. Подошёл к Рогозину и, взяв его за воротник, хорошенько встряхнул, говоря прямо в лицо:
— Мы на Кавказе даже чеченов раненых не добивали! Подполковник Беляев от Бородина до Парижа прошёл — ни одного раненого француза не приказал расстрелять! Я три месяца на дорогах партизанил да офицеров расстреливал, но тоже ни одного раненого не добил... Ладно...
Полковник оставил прапорщика и повернулся к старому другу:
— А лично вы, Павел Николаевич, попали в этот список за поселян... Что там ваши малоросские казаки в Новгородской губернии вытворяли? Баб насиловали да на крестьянах учились головы рубить? А вы как командир этого не остановили...
— На мне лично — крови нет, — глухо сказал Еланин. — Но революция — это стихия! Её не остановить. А вы, полковник, войдёте в историю как один из палачей революции.