Волконский попытался устраниться от командования объединёнными силами, но не смог. Других генералов поблизости просто не нашлось...
В первый же вечер генерал провёл совещание со старшими офицерами — от капитана и выше. Хотя, что там совещаться? Общее командование взял на себя Волконский. Командование пехотой оставлено за подполковником Муравьёвым-Апостолом. Кавалерия — за Муравьёвым. Назначать командиров батальонов и эскадронов они будут сами. Общая диспозиция была ясна — идти на Санкт-Петербург. Ну, а уж если не удастся — пробиваться в Новгородскую губернию и поднимать военных поселян. Тем более что новгородский губернатор сам входил когда-то в одну из организаций. То ли в «Союз благоденствия», то ли ещё куда-то. Правда, с тех пор остепенился... Единственное, что было не совсем ясно, — как быть с провиантом? Брать его у пейзан за просто так, сообразно законам военного времени, или платить за это деньги? Потом всё-таки решили: отбирать провизию неприлично, не поляки или французы, а свои, родные. Так что придётся платить, пока не закончатся имеющиеся деньги.
— Вам, господин Еланин, придётся возглавить наших партизан, — неожиданно обратился генерал Волконский к командиру роты Вятского полка. — Или, если угодно, ополченцев. В войну восемьсот двенадцатого года сотнями ополченцев подполковники командовали. А у вас — целая дружина. Считайте, что заняли полковничью должность.
— Простите, Ваше Высокопревосходительство, каких ополченцев? — удивился капитан. — Тех самых, что со всей Малороссии к нам сбежались? Они считают нашего Сергея Ивановича потомком последнего гетмана. Кажется, так оно и есть?
Отозвался отставной подполковник Матвей Муравьёв-Апостол:
— Ну, не совсем так. Мы — дальние родственники Даниила Апостола. Но Муравьёвых много...
— Нуда, — хмыкнул Муравьёв-гусар. — И все родственники, хоть и дальние. Все от Адама и Евы происходим.
— Так вот, — продолжал Матвей Иванович. — При императрице Екатерине нашему прадеду пожаловали добавку к фамилии — Апостол. Это как с Пушкиными. Есть Василий Львович и Александр Сергеевич. Эти просто — Пушкины. А есть Мусины-Пушкины, Брюсы-Пушкины, Бобрищевы-Пушкины.
— Да-да, — радостно подхватил Муравьёв. — А есть ещё «бывшие Пушкины» — фальшивомонетчики. Один из них, эдакий parvenu, немало крови нашему пииту попортил. Из-за него Александр Сергеевич рукопись в карты проиграл...
Артамон Захарович уже открыл было рот, чтобы рассказать, какую именно рукопись проиграл поэт, но был остановлен бдительным Волконским. Генерал неплохо знал бравого гусара: начнёт читать стихи Александра Сергеевича, а потом всё сведёт к своему любимому Денису Васильевичу. Поэтому он прервал начавшийся интересный разговор: