— Я не хочу умирать… Я…
— С чего вы взяли, что я собираюсь вас убивать?
Я ненавижу свою слабость сейчас. Ненавижу, что ничего не могу сделать. Голос Рамиреса снова приобретает напускную вежливость, как если бы он разговаривал с гостем в своём доме. Или не напускную — может, он и правда такой всегда. Истинный мясник-эстет. Сознание обесточено, и я больше не способна анализировать происходящее… Всё вышло из-под контроля.
Всё давно вышло из-под грёбанного контроля.
И пока Рамирес, чуть повернувшись корпусом на месте к стоявшему всё это время сзади изваянием Смиту, отдаёт какой-то неразличимый приказ, моё внимание цепляется за ряд стеллажей справа.
Только сейчас я замечаю, что там.
О боже…
В глубине, в лёгком полумраке ряда, лежит труп. Самый настоящий, чёрт побери, труп! Не могу разглядеть толком, кто это — мужчина, женщина… — но чётко вижу, как на стене размазана кровь и что-то ещё.
Неужели… Нет-нет… Нет! Это же ведь не разлетевшиеся мозги?..
Тело вывернуто под неестественным углом, и под ним огромная багровая лужа — удивительно, что она не достаёт до наших ног.
Я инстинктивно дёргаю той ладонью, что привязана, и не могу дотянуться до рта, чтобы прикрыть его и не завыть. Бряцает цепь наручника, и в ноздри словно ударяет тошнотворный запах гнили, трупного смрада и смерти, хотя на самом деле никакого запаха нет. Последнее, что я замечаю в пляшущих полутенях, не в силах оторвать взгляд от этой отвратительной картины жестокого убийства, — это… вывалившиеся из распоротого живота, как клубок змей, внутренности незнакомца.
— Не обращайте внимания на лёгкий беспорядок, Джейн, — я подскакиваю на месте от шлепка тонкой папки с документами о стол и совершенно хладнокровного голоса Рамиреса. Перевожу на него взгляд и уже совсем не пытаюсь удержать слёзы — захватив зубами нижнюю губу, плачу и буквально чувствую, как медленно схожу с ума от увиденного и от того, что будет дальше. Я знаю, что будет дальше. — Здесь не успели прибраться до вашего приезда, уж простите…
Ублюдок.
Какой же. Он. Ублюдок.
Как он может… говорить с такой иронией? Быть таким?..
Теперь я дрожу настолько сильно, что ножки стула подо мной постукивают по бетонному покрытию пола. Прикладываю все усилия, какие только есть, чтобы больше не смотреть в тот проход между стеллажами. Да и низкий голос мерзавца напротив не даёт расслабиться:
— Вернёмся к нашим делам, если вы не против, — Рамирес любовно проводит ладонью по лежащей папке. — Вы вчера похоронили отца, Джейн. Что-то с сердцем, не так ли?
Клацнув зубами, я сквозь тихие рыдания сипло отвечаю: