У мамы из глаз потекли слёзы.
— Ты… уже… взрослая, Айо… Справишься…
— И твоя Милада, мамочка, тоже уже взрослая! — крикнула я. — И пора ей самой научиться расхлёбывать последствия глупых поступков! В её возрасте я уже ходила беременная вторым ребёнком, мама! А ты и отец всё утираете ей сопли под носом!
От моих грубых слов лицо мамы перекосило и она заплакала.
— Отец, — потом сказала она, — он пообещал мне, что как выздоровеет… так отправиться за Миладой…
И в её глазах была вся надежда Адании.
— Ну уж нет! Она сама выбрала себе судьбу и дорогу! И я не позволю ни тебе, ни отцу, в таком преклонном возрасте бросить всё и умчаться в неизвестность! Только через мой труп!
Тут в спальне застонал отец, и я помчалась к нему, прихватив пузырёк с настоем и тряпочку для обтираний.
Мама ринулась за мной. Мои родители очень любили друг друга, и это всегда вселяло в меня чувство уверенности в собственном родном доме. У папы начался кризис.
Через неделю перевал стал полностью проходимым и проезжим, и мы ждали прибытия доктора из Стревина — центра наших Северных земель. Отец уже потихоньку вставал, но был ещё очень слаб. Мама стала ещё более тихой и незаметной. Я почти переселилась к ним, чему дети были очень рады. Комнату Милады так и не открывали. Один раз Авидея спросила у меня:
— Мама, а тётя Милада больше не вернётся?
— Я не знаю, дочь, не могу тебе сказать… А что?
— Мне нравилась у неё брошка. Она всё равно её не носила, в виде эльдвайса…
— Зачем она тебе? Хочешь, летом на ярмарке я куплю тебе такую же…
— Нет, мне нужна эта… На память…
У меня защемило в груди. Сестра, отправивишись за своими чувствами, совсем забыла о тех, кто её любит дома… Авидея очень любила мою взбаломошную и невезучую на мужчин сестрицу.
На следующий день на груди у Авидеи сверкала брошка, а мама перепрятывала ключ от комнаты Милады с таким выражением на лице, что у меня затряслись руки. Я решила проверить мамочку у доктора. Мне она не нравилась, как лекарке.
Через три дня прибыл доктор. Его поселили в гостевых комнатах Общинного дома, и я поспешила к нему туда, не смогла дождаться следующего рабочего дня, когда он уже сам пришёл бы ко мне в лекарскую принимать тяжёлых пациентов.
— Рокайо Ганн? — спросил у меня доктор, когда я представилась ему в дверях. Моложавый, слегка полноватый мужчина в длинном халате на голое тело с удивлением смотрел на меня.
— Мне необходимо поговорить с Вами…
— Эйтерсс Винн, к Вашим услугам, Рокайо Ганн…
— Извините, но завтра, возможно, нам с Вами будет некогда… А этот разговор очень важен для меня…