Шаг за шагом он стал удаляться от палящего солнечного диска. Песчинки под ногами неспешно отчитывали уходящее время, а закат растворялся в призрачном мареве пустыни. Нескончаемая береговая линия протянулась на долгие мили кошмарного однообразия.
Отчаявшись, Хоакин упал на колени, пытаясь вспомнить хоть одну молитву, но на ум приходили лишь отдельные фразы, убегающие куду-то вдаль, а их место заняла незамысловатая мелодия, та, которую он впервые услышал в золотом городе, и которую неоднократно пытался сыграть на индейской свистульке. Нащупав веревку на шее, он прикоснулся к ней и онемел: вдали, на самой линии горизонта, показалась жирная точка какого-то судна. Вскочив с места, Хоакин рванул к воде, отчаянно размахивая руками.
* * *
Если кто-то скажет, что не помнит своего детства — не верьте ему. Он наверняка лукавит или не хочет допускать вас до сокровенных воспоминаний. Первое день рождение, умение ходить и даже лица родителей… их еще не коснулась снежная седина и паутина морщин, они еще радуются жизни и верят в лучшее. Такие вещи не забываются…
Хоакин стоял на пороге собственного дома и наблюдал за Эстебаном и Марией. Отец как всегда что-то мастерил по дереву, а мать хлопотала на кухне. Сам малыш был в кругу внимания огромной семьи: он самый младший, а потому, самый любимый.
Детство, отрочество, юность — только подумать, какая малость, если описать ее тремя словами. А если умудриться уместить их в тринадцать с небольшим лет? Наверное тоже не так уж много… Но для Хоакина не было иной судьбы, и он не знал, что все могло сложится как-то иначе. Становиться взрослым раньше положенного — не так уж и плохо. Гораздо хуже так и не повзрослеть достигнув глубоких седин.
Наблюдая за короткими этапами своей жизни, Хоакин продолжал слышать приятную мелодию, которая время от времени становилась то тише, то снова нарастала, с угрожающим ревом поражая в самое сердце. Так происходило, когда умирала мать. Вторая смерть настигла его совсем скоро. Отец немногим пережил свою единственную любовь. Сильная, почти несокрушимая семья превратилась в брызги воспоминаний, как пенная волна о скалистый берег.
Потом были долгие скитания, борьба за существование в трущобах Барселоны и наконец следующий этап взросления. Первые серьезные чувства. Также как у его отца. Раз и навсегда.
Нет, Хоакин собирался подражать отцу, он просто увидел её и осознал, иной судьбы он не желает.
Хоакин стоял, заворожено глядя на черноокую красавицу Алмиру. Она была похожа на настоящую принцессу. И хотя обычной швее было далековато до громких титулов, она до последней минуты оставалась для него прекраснейшей богиней Астурии.