— А зачем? — тихо спрашиваю я. — Вы бы ничего не могли сделать с этой информацией. Она бы омрачила ваше общение с родителями и самой Анфисой. Вызвала бы лишние ненужные вопросы. А сейчас… Ее смерть стерла эти шероховатости и сделал ее свободной от необходимости хранить эту тайну, а ваших родителей от чувства вины. Думаю, и вам не стоит их в чем-либо винить. Потому что… поступи они иначе, вас бы не было, — я понимаю, что все повернулись и слушают меня, а Евгений Борисович прервал чтение и ждет, пока мы с Аркадием закончим этот внезапный диалог. — Простите, я увлеклась.
— Ничего страшного, Лиза. Вы как раз следующая. Итак… где это… ах, вот, да.
"Милая Лиза, моя любимая детка, моя драгоценная подружка. Ты заслуживаешь самого дорого, что я накопила за свою жизнь. Моих знаний и опыта. Тебе я завещаю тот исключенный из доли Аркадия сектор библиотеки, в котором собраны учебники и книги по медицине. Долго расписывать не буду, ты сама все увидишь, когда начнешь изучать их. И будь особенно внимательна, как при подписании договора займа, к тексту самыми мелкими буквами. Там очень много подвохов. Не споткнись о них. Я верю, что ты станешь прекрасным специалистом, просто знаю это. И хочу тебе сказать, что о более достойном преемнике, чем ты, я и мечтать не могла…"
Ее записи? Ее волшебные рецепты? Господи, да это же… да даже при уровне современной медицины в целом, и косметологии в частности это же просто… самый настоящий Клондайк! Ох, Анфиса…
— "… моему верному другу и деловому партнеру, о совместном бизнесе с которым почти никто не знал, замечательному врачу, спасшему множество не только звериных жизней, но и человеческих душ при этом, Евгению Борисовичу Королеву я завещаю свою долю в нашем совместном предприятии и средства, лежащие на моем счете в банке “ТРБ”. Евгеша, я знаю, на что ты его потратишь, и от всего сердца приветствую твое желание продолжать помогать бездомным животным. Спасибо тебе за твое доброе сердце и преданность нашим идеалам и принципам."
В это мгновение седовласый мужчина закашливается и немного нервно вытирает выступившую на лбу испарину салфеткой, пытаясь заодно незаметно промокнуть уголки заслезившихся глаз.
— "И последний в моем списке человек. Тот добрый самаритянин, в имени которого я не могу быть уверена, хотя некоторые предположения все же есть. Тебе, добрый человек, досталось мое главное сокровище. Единственная живая душа, которой был с самого начала известен весь этот план. Единственный, кто был свидетелем моих слез, которые я так тщательно прятала от всех вас. Единственный, кто любил меня не за что-то, а вопреки всему. Единственный, кто, уверена, с радостью отдал бы свою жизнь за меня, не упрекнув при этом ни единым словом или взглядом. Тебе достается конверт, который я прошу распечатать только дома. Там ты найдешь подтверждение тому, что добро, идущее от самого сердца, рано или поздно находит свою награду. На этом, мои хорошие, я прощаюсь с вами. Похоже, теперь уже окончательно. Помните о моей просьбе и заглядывайте в гости на днюху. Буду рада, сидя высоко-высоко в пушистом белом облаке, посмотреть на вас и помахать вам рукой. Навсегда ваша, Анфиса.”