— Невероятно! Так вот о каком празднике была речь, — пробормотала я. С моими лазаретными каникулами я совершенно выпала из хода времени. Через четыре дня моя группа отправится в экспедицию, в которой я исчезну, и встречу Иллая. Сердце моё вдруг подпрыгнуло. Я вскочила. — Лилла! Так это значит…?
Она медленно кивала, совсем теперь не улыбаясь, и глаза мои расширялись всё больше вместе с всплывающими в памяти словами Данилы, когда он рассказывал мне про геоглиф Лося и возможное его происхождение:
— То был грандиозный праздник всегда! — он в восхищении воздел тогда руки к небу. — До нас дошли лишь скромные его отголоски. По угловым точкам фигуры разжигались костры, повторяя рисунок звёзд на небе.
— Внизу, как и наверху, — задумчиво качнув головой ответила я ему.
— Ну да, так и есть. Точка во времени и пространстве соединения мира горнего и земного, — нетерпеливо согласился Даниил и заворожено продолжил, — В эту ночь любовь жертвовали богам. Браки, свершившиеся в день Светлой ночи, считались священными. А любовь, сотворенная двоими благословенной и принадлежащей уже не только этому миру, но и миру высшему, небесному. Воот, — протянул для убедительности брат. — Ну и много всяческих красивых обрядовых вещиц происходило. Прыжки через костры как раз оттуда.
— А-а. Я так и подумала. Конечно, — меланхолично пробормотала я тогда. — Это… очень красиво, да.
Представить, что со мной произойдёт такое? Нет! Только не это!
— Лилла? — в отчаянии прошептала я.
Она только развела руками.
— Ты помнишь, что сказал Борей. Всё во власти Богов. Ты должна верить.
Я застонала. На этот раз отнюдь не от восторга. Выходит, я получила не просто два приглашения на праздник. Это было чем-то большим? Да, теперь я понимала, почему случился конфликт Карима и Лиллайи с Бадрой. Господи, как отвратительно! Что он о себе возомнил?
— Это значит то, о чём я думаю?
— Полагаю, да. Если ты думаешь, что речь идёт о соединении мужчины с женщиной перед Богами и наречении их единым.
— Наречении чем? — переспросила отчаянно, на самом деле расслышав только “Соединение перед богами”.
— Провозглашение их единства.
— Единства… — прошептала я в ужасе. — Но почему Борей…? Он же всё знал!
— Потому что закон один для всех. И для его детей в особенности. Или ты думаешь, он смог бы продолжать называться старейшиной, не рассуди он их по справедливости? — она сделалась непривычно строгой. — В конечном счёте, это и твоя ошибка тоже.
Борей будто ждал нас внизу, в белой прозрачности гостиной. Огромное светлое пространство комнаты в его присутствии, казалось, съёжилось, стянувшись к основательной фигуре великана.