Они опять вместе покачали головами.
— Не вставала. А потом исчезла. Тебя не было несколько бесконечных часов. Я чувствовала, что тебе лучше, и, самое ужасное, что тебя открепили от меня. Но так и не увидела кто. А потом ты вернулась живая и бодрая, — мама слабо улыбнулась, — И ты ничего не помнила. Совершенно ничего обо всей этой истории, связанной с хранителем, — они обе почему-то избегали называть имя. — Все остальное — да, а это — как и не было вовсе.
Белесая пелена медленно, лениво, неохотно отдавая спрятанные картинки, сползала с моей памяти. Я увидела, как Иллай бережно поднял меня на руки. Легко, словно я была семечком одуванчика.
Он шагнул в портал, осторожно прижимая меня к себе. Склонил свою голову к запрокинутой моей, со спутанными тёмными волосами. Я видела, как он уложил меня в высокую траву у ручья, сплетая мои волосы с осокой и крошечными белыми водяными цветами, обернул руки розовыми ростками дербенника, приклонив их к земле. Ручей на глазах изменил русло: теперь он омывал нас с двух сторон, почти касаясь моих побелевших пальцев, образуя маленький остров со мной и Иллаем в центре.
Синее пламя вспыхнуло и разошлось в большой круг. Над нами был широченный столб света. Иллай склонился прямо над моим лицом, шепча что-то. Близко. Слов было не разобрать. Или это не шёпот, и он дышит за меня? Долго. Медленно. Поднял лицо и руки вверх, собирая свет, и медленно опустил, коснулся моего лба, сердца, солнечного сплетения и чуть ниже пупка. Голос его сделался громче, странные слова сплетались в токающий ритм. Он снова поднял к небу руки, направляя ко мне бесконечный золотой поток. Я была не в состоянии не пошевелиться, не произнести ни звука, наблюдая за происходящим как-будто со стороны.
Господи, да он же делал то же самое, что и я для него там, на Юрюзани! Только я действовала по наитию, а он точно знал, что делал! Я чувствовала это. Выходит, мы оба спасали друг другу жизнь?
Иллай вновь склонился над моим лицом, отчаянно шепча:
— Прими. Я прошу. Умоляю, — взял за руку. — Я требую, Делия, принимай! — я видела, как сильно выступили вены на руках, лбу и висках. Собрал свободную ладонь в воронку и в неё влился, засиял ослепительный свет. Выпустил к моему горлу. Свет вошёл в яремную впадинку и моё тело дернулось. И снова застыло, и лицо Иллая совсем побелело. Он судорожно сглотнул и прошептал:
— Ты ведь не пропустишь ни один поцелуй, верно? — не улыбнулся странно, осторожно коснулся губ и задержался на мгновение. Проскрежетал, словно был лишен воздуха: — Прости.
Круг пламени взвился к небу, и розово-золотой вихрь захватил меня и втянул куда-то. Я шумно вдохнула. Иллай широко распахнул глаза и медленно осел назад, бессильно уронил плечи, усмехнулся едва заметно, потом коснулся трясущимися руками своего лица. А я услышала тихо со стороны: