Звери медленно, ряд за рядом входили в провал и исчезали в бездонной глотке. Радужные лучи и полосы тьмы кружились и метались вокруг бездны, складывая как в калейдоскопе безумные пугающие узоры. Ветер налетал порывами, выл и бился сам с собою в сплетении вихревых струй. Густой рокочущий звук поднялся ниоткуда и залил, заполнил пространство до самого верха. Мощная, тяжелая вибрация пронзила предметы, тела, сам воздух. Всеобъемлющий разносложный шум заложил уши, поднялся до невыносимой высоты и опустился до состояния тишины, сквозь которую, кажется, невозможно пробиться…
Резкий пронзительный визг разрезал спрессованный ком гулкого безмолвия. Визг и поносная степная ругань. На площадку выскочил на дурном роняющем пену коне кочевой грязномордый босяк в расхристанном армячишке. Босяк ругался и рвал поводья, пытаясь остановить взбесившегося конька, рвущегося в черную пропасть.
– Прыгай! Прыгай с него! – Закричал Ичан. – Прыгай, дурень, бросай тягла! Не удержишь заразу!
Что удивительно кочевнушок, кажется, услышал Ичана, но в ответ только чумазо оскалился, сильнее натянул поводья и сдавил ногами бока скакунка.
– Пропадет, дурень! – с досадой повторил Ичан.
Когда кочевник поравнялся с разведчиками, Ичан бросил тяглов, схватил с седла ременную веревку и метнул, стараясь захлестнуть шею степного коня. Но, то ли Ичан оказался не большим мастером метания аркана, то ли степной конек слишком резвым, но вместо того, чтобы упасть коню на шею, аркан захлестнул плечи кочевника.
От удивления собственной меткостью Ичан ослабил веревку, а степняк завопил со всей мочи:
– Тяни! Тяни меня! Тяни, недотыка!
Ичан потянул. Сначала осторожно, потом сильнее, а потом со всей своей тяжелой дури.
Кажется, кочевник должен был вылететь из седла будто камень из пращи, но он остался сидеть как влитой, а вот конь резко остановился, присел на задние ноги и завалился набок. Чертов степняк вцепился в коня своими кривоватыми ногами как клещ жвалами, и оторвать его казалось невозможным.
Дальше на минуту воцарился ад. Почуявшие слабину тяглы ревели, ржал, бился и брыкался конек, прижатый своим седоком, ветряные кулаки молотили в спины, гулкая вибрация пробрала до костей и свела зубы, свет и тьма резали глаза, черный провал сглатывал и отрыгивал, хищные звери…
И вдруг все кончилось.
Тень ушла, звуки затихли.
Все хищники пропали.
На площади остались только старые трупы гниющие и смердящие. И три человека, и пять тяглов.
Животные успокоились. Степной конек смог, наконец, подняться, он тряс гривой и фыркал.
При вернувшемся свете Волод и Ичан узнали в чумазом кочевнике – Джильку.