После записи основополагающего ритмического трека, в основе которого было привнесенное уже вовсю увлеченным индийской музыкой Харрисоном монотонное звучание тамбуры с добавленными к нему гитарами, басом, барабанами, органом, фортепиано и бубном, началось безудержное экспериментирование. Маккартни в основном у себя дома записал на магнитную ленту около тридцати относительно коротких звуковых петель. Уже в студии Джордж Мартин подвергал их самым разным манипуляциям: ускорению, замедлению, пуску в обратную сторону. Подобного рода технические приемы были неслыханны в популярной музыке, но уже вовсю использовались в классическом авангарде – так или примерно так работал у себя в студии в Кельне западногерманский композитор Карлхайнц Штокгаузен, а в Париже, в созданной ими специальной студии, изобретатели так называемой «конкретной музыки» Пьер Булез и Пьер Шеффер[44]. В бытующем в массовом сознании распределении ролей внутри Beatles Леннон считается радикальным революционером, а Маккартни – талантливым мелодистом, но человеком куда более традиционных, консервативных взглядов. На самом деле в середине 1960-х все было наоборот. Пока Джон погружался с помощью ЛСД в глубины своего сознания и «зависал» у себя в загородном поместье, Пол неустанно ходил на все лондонские концерты, премьеры и выставки, усиленно образовывался, впитывая в себя новейшие достижения современного искусства.
Созданные Маккартни звуковые петли изобиловали самого разного рода звуковыми эффектами. С помощью изобретательности Мартина эффекты эти многократно умножались. Так, например, пущенный с удвоенной скоростью смех вдруг превращался в крик чаек. Особое внимание было уделено записи голоса. Джон, начитавшись «Тибетской книги мертвых», хотел звучать как монотонное ритуальное песнопение тысячи буддистских монахов. «Я хочу, чтобы мой голос звучал, будто Далай-лама читает свою молитву с вершины горы, далеко-далеко, за много миль от нас». Мартин пропустил его голос через только-только появившееся в студии Abbey Road новое приспособление – искусственное раздвоение, а затем через так называемую «колонку Лесли», в которой при изменении фаз и амплитуды вращения динамиков звук вибрирует, переливается, кажется постоянно подвижным. Маккартни, услышав результат, не удержался от восторга: «Это Далай Леннон!» Джон, тем не менее, был недоволен и ворчал, что нужно было пригласить настоящих монахов.
Уже когда запись была готова, и на коробке с лентой нужно было указать ее название, Ринго вдруг произнес: «Tomorrow Never Knows». Он просто оговорился, имея в виду Tomorrow Never Comes. Но оговорка оказалась пророческой. Еще неведомое завтра – погружение в глубины психоделического подсознания и уносящий в трансцендентные высоты музыкально-ориентальный трип – заложило основы всей прогрессивной рок-музыки следующих десятилетий.