Сегодня восемьсот человек так и не дождались от меня отмашки — запускать или не запускать серию, потому что я не успел вникнуть в условия контракта. Эри, ты знаешь, что такое сутки отставания в бизнесе. Еще раз, девочки: берегите друг друга. Все, я ушел, — и выскакивает из домика.
Эрика молча пробует чай, очень красиво держа пальцами чашечку. Замечаю, что она начинает сутулиться, словно ей трудно сидеть. Потом смотрит на меня, как бы взглядом прося помощи — и я с готовностью подставляю свой локоть. Тяжеловато она встает, когда Игоря нет рядом. Берет скандинавскую палочку, я хватаю вторую, и мы неспешно бредем рука об руку в сторону большого дома. Мощеная дорожка слегка подсвечена по всей длине. Впереди маячит мужская фигура, не пойму, кто это.
— Завтра в Центре надо быть к двенадцати, — говорит Эрика. — Предлагаю выехать в девять и пройтись по магазинам. За счет фирмы, разумеется.
Я, естественно, согласна.
— И вот еще, — продолжает она, — папа остался без сиделки. И ни одна кандидатка из присланных агентством вчера и сегодня, ему не подошла. А твои сырники ему запомнились; может, ты какое-то время присмотришь за ним? Разумеется, не за спасибо. Он не совсем уж немощный, но помощь и компания ему нужны.
— Конечно, хоть скучно не будет, — соглашаюсь я.
Она хмыкает в ответ. Подошедший мужчина оказывается бессменным Федором. Передаю ему Эрику и ее палочку.
— Жди здесь, я тебя провожу назад, — бросает он мне.
Через несколько минут он возвращается; идем в темноту к домику.
— Зря ты согласилась, — вдруг говорит Федя. — Знаешь, почему прежнюю сиделку ушли? Она отказалась старому козлу делать интимный массаж. Я советовал тебе быть скромнее, а ты с эксклюзивными блинчиками...
Сырниками, — хочется поправить. Я слегка напрягаюсь от его сообщения, но только слегка. В сравнении с моим согласием растить внутри себя чужого ребенка, многое другое кажется не таким уж и шокирующим. Дедушка хотел ненадолго почувствовать себя молодым, только и всего. Правда, мне до этого нет никакого дела.
Федор входит вслед за мной внутрь домика. Закрываю жалюзи, включаю свет. Уже поздно; что ему еще?
— Мне что-то угрожает?
— Нет, точно нет! У Рафика сейчас большие проблемы с ФАС; хорошо, что ты не успела начать у него работать.
— Я рада.
Какой-то Федя разговорчивый сегодня. Он вдруг ослабляет и стягивает через голову галстук, потом кладет его на пол. Медленно, не сводя глаз с меня и напряженно улыбаясь, расстегивает пиджак, достает пистолет и осторожно кладет его на стол. Я смотрю на охранника и на камеру над ним, не понимая, что за провокация сейчас происходит.