— Добрый какой! — совсем тихонько фыркнул доктор, но редактор услышал это фырканье и вновь прервался для укоризненного кашля. — Всё-всё!
— «Похоже, с годами характер затворника ничуть не стал лучше. Тёмные глаза из-под кустистых бровей смотрели не просто сурово, а даже как-то недобро. Такому человеку не то что родное дитя не дашь, а и чужую курицу не доверишь, как говаривали в их городке. Но в голове Майетолль крутились наказания матери и голоса соседских кумушек: «Ах, бедолага. Знаешь, что жрицы-то в воде увидали? Умрёт её мальчонка не сегодня, завтра. Так ей и сказали. Ага».
— Чушь всё это, — решительно отринула чужие пересуды молодая мать.
Страх вернуться к их взглядам и шепоткам без уверенности в завтрашнем дне пересилил оторопь перед ведуном. Она помогла снять с плеч мужа корзинку и вынув из неё сладко спящего сына, протянула того Вайлеху. И затворник неожиданно нежно принял мальчика в руки, не потревожив его, словно всю жизнь качал и пеленал малых детей. Глаза его тут же измениливыражение, глубокие сладки на лбу и вокруг рта разгладились, преображаясь в улыбку умиления. Майетолль зачем-то отметила, что зубы у ведуна все на месте, хотя, судя по белоснежным волосам и бороде, Вайлеху уже перевалило за пятый десяток. Видимо, жизнь в глуши и скромная пища имели свои преимущества. Не стоит также забывать и о прошлом старца. В общем, первое жуткое впечатление женщины быстро сменилось вторым, более благостным. Её муж не спешил так быстро смягчать сердце. Тейлус всё ещё с подозрением, готовый в любой момент выхватить из его рук своё дитятко, следил за каждым движением ведуна.
Но тут уже сам виновник суматохи проснулся и, выпростав ручонку из-под нескольких слоёв одеял, схватил бывшего лекаря за свисающий над ним кончик бороды. Схватил и резко дёрнул, оставив в кулачке пучок волос. Вслед за малышом дёрнулись и родители, но ведун только довольно хмыкнул:
— Смельчак. Сильный.
— Ох, хорошо! — выдохнула Майетолль, но следующие слова заставили её застыть изваянием:
— Не выживет.
— Да что же это такое?! — А вот её муж не выдержал, рявкнул. — Если он силен и смел, так почему умереть скоро должен?
— Я не сказал, что он скоро умрёт, — снова превращаясь в страшное чудище, с расстановкой произнёс Вайлех. — Лишь, то, что не выживет.
— И что это значит? — раздражаясь всё больше, вновь накинулся на старца Тейлус. — Разве это не одно и то же?
— Естественно, нет. Ваш ребёнок может прожить и двадцать, и сорок, и шестьдесят лет. Сейчас ему не угрожает никакая опасность. Но когда на город опуститься чёрная короста, никакое средство не сможет его спасти. Ни одна трава не вырвет его из жутких когтей, ни один талисман не отвернёт беду.