Официально же охрану принцессы сегодня несли барон Хир-Дорт и виконт Дегеринг, башней возвышавшийся над взволнованным людским морем. Впрочем, было ясно, что ее высочеству угрожает только одна опасность — сойти с ума под напором верноподданнических чувств жителей Искарьинска. Так что Дегеринг позволил себе отступить на пару шагов — и оказался рядом с Кайсой.
— Это платье вам к лицу, барышня Кайса, — тихо прогудел он с высоты своего роста. — Оно такое же синее, как ваши глаза.
Недолго же вы ломали голову над комплиментом, господин Каланча!
Но барышня порозовела и застенчиво улыбнулась.
— Благодарю вас, виконт Дегеринг.
— Зовите меня Карлом, — снисходительно разрешил он. — Как вы находите Искарьинск?
Вопрос был задан светским тоном, но при этом виконт скорчил жуткую гримасу, показывая свое истинное отношению к городу и его навязчивым жителям. Кайса беззвучно хихикнула. А Дегеринг будто невзначай протянул руку ко мне.
Так вот каков его подлинный интерес!
Я зашипела и стукнула наглеца лапой. На тыльной стороне его ладони набухли кровью роскошные царапины.
— Белка! — вскрикнула Кайса.
Графиня Виртен шикнула на нее, и фрейлина втянула голову в плечи. Виконт сделал вид, что ни при чем. А когда строгая гоф-дама отвернулась, снова попытался меня погладить.
Не знаю, как это получилось, но в глубине моего тела родился низкий утробный звук, наполовину рычание, наполовину вой. Пока тихий, но я знала: захочу — устрою такой ор, что все лучезары в ратуше полопаются.
Кайса отвернулась от Дегеринга, прикрыв меня собой:
— Виконт! Вы пугаете Белочку!
Но лишь грозный взгляд капитана Кариса заставил усатого гвардейца отступить и вернуться к своим обязанностям.
После торжественного ужина, на котором подали знаменитую искарьинскую стерлядку и еще два десятка рыбных блюд, нас наконец определили на отдых. Принцессу и ее приближенных — в особняк к бургомистру. Прочих разобрали по домам уважаемые горожане.
Перед сном Кайса вывела меня на прогулку во внутренний двор.
Мороз слегка ослабел. Сквозь облака мутным пятном пробивалась луна, в воздухе порхали редкие снежинки. С просторной деревянной веранды долетали мужские голоса. Свет, льющийся из гостиной через остекленные двери, озарял фигуры в черно-белых гвардейских накидках с меховой оторочкой по вороту.
Одна фигура торчала над остальными, едва не цепляя шапкой за резной подзор навеса. Кайса тихо, вдоль стены, двинулась в ту сторону, словно коза на веревочке, и остановилась в тени заснеженных кустов, глядя на веранду. Выражение ее лица все время менялось, переходя от жадной тоски к сомнению и даже недоумению, будто фрейлина вдруг просыпалась и спрашивала себя: что я здесь делаю?