При этом он что-то сказал своему господину на родном языке. Тот ответил. От их интонаций воздух наполнился предчувствием грозы.
Эйланского я по-прежнему не понимала, но после уроков с принцессой приноровилась к звучанию чужеземной речи и стала быстро выхватывать из нее редкие знакомые слова.
Пока знакомое слово было только одно: "опасный".
А в следующий миг я подавилась куском печени.
—…мьян мирджам, — закончил фразу Ялун.
"Мой повелитель".
Всякий, кто читал знаменитую пьесу Флоттена Сторсона "Наследники", знает, что это старинное ланнское обращение в нынешнем Эйлане применяют лишь к особам королевской крови! И не кто попало применяет, а лишь приближенные из старших родов ланнской сотни.
Джеруч резко оборвал слугу.
Но тот упрямо повторил:
— Джаг, мьян мирджам!
"Нет, мой повелитель!"
Потом Ялун заговорил быстро, горячо, и Джеруч отвечал с не меньшим жаром.
Они спорили, не забывая приглушать голоса, отчего напряжение в комнате только росло. Я судорожно проглотила не прожеванный кусок печени.
Не может быть… Не верю! Как, почему? Кто ему позволил? И вайнорцам все известно. Что они задумали? Это заговор? Что будет с Ригонией — со всеми нами?
Игры кончились, Карин. Даниш должен узнать…
Глава девятая, полная встреч — хороших, плохих и удивительных
Завоевывать невесту король начал на другой же день.
С утра камергер Глуф объявил, что его величество Альрик будет счастлив пригласить ее высочество Камелию на прогулку в парк — с подобающим ее положению сопровождением.
Компанию принцессе составили три фрейлины и десяток дам во главе с графиней Виртен, герцог Клогг-Скрапп с полудюжиной самых знатных дворян — все в своих лучших мехах. И камергер Глуф с двумя помощниками в качестве провожатых.
"Секретаря" не позвали. Охрану тоже не взяли, только капитана Кариса. Без оружия, чтобы не оскорблять его величество недоверием. Наше движение по дворцу и так напоминало парад маленького павлиньего войска.
Зато король вывел в парк целый полк гвардейцев. Но вооружены они были не саблями и не пистолетами — со всех сторон раздавался бодрый скрежет лопат.
Кайса зазевалась, высматривая своего фендрика.
Я соскочила с ее рук и побежала по расчищенной дорожке.
Лучше дня для прогулки и выдумать нельзя! Такого ясного неба сто лет не было. Ни одна веточка на деревьях не шевелилась, снега мурлыкали, как пригревшийся на солнце кот. Нежа наконец сменила гнев на милость…
— Далеко не убегай! — крикнула Кайса мне вдогонку.
Я оглянулась на дворец и не смогла охватить его взглядом. Слишком велик. Настоящий лес — стена леса. Одно дело видеть его на картинах, и совсем другое — воочию! Деревья, одетые бледной листвой, срастались между собой не менее плотно, чем кирпичи, спаянные раствором. Стволы и ветви переплетались с изяществом танцовщиц, сошедшихся в тесном хороводе, оставляя лишь просветы для окон. Стекла в них блестели, как лед в лужах, изогнутые проемы обрамляло кружево ползучих растений. Плети плюща и гортензии карабкались по сучьям, соединяясь над зданием в живые купола.