Нет, с нее довольно.
Рауд хоть сейчас пристроил бы Карин Эльс к хорошим людям — к тем, кого, в случае провала, не свяжут ни с ним, ни с принцессой.
Если бы боги не имели на нее видов…
* * *
Обнаружив, что я умею пользоваться стульчаком, Камелия умилилась и приказала обеспечить мне свободный доступ в уборную. Сперва для этого просто держали приоткрытой дверь, потом отыскали местного мастерового, и тот устроил лаз в дверном полотне.
Как это происходило, я не видела, но управился он быстро. Отверстие получилось аккуратное и словно бы не вырезанное, а природное — как все во дворце. Казалось, сучья разошлись и изогнулись друг против друга, образовав проем. Теперь я могла ходить по своим надобностям, когда мне нужно, не дожидаясь ничьих милостей.
У лаза, занавешенного лоскутком бархата, я всегда прислушивалась и принюхивалась: нет ли внутри человека. Если есть, дожидалась, когда он выйдет. Сейчас я чуяла в уборной постороннего — но не человека. Кошку! При этом занавеска кошкой не пахла. И дверь не пахла, и пол перед дверью…
Оставалось только войти и узнать, не обмануло ли меня чутье.
Внутри было тихо и темно. Однако сквозь щели проникало довольно света, чтобы четко видеть богатую обстановку. На первый взгляд, в уборной никого не было. Но не успела я толком принюхаться, как прямо передо мной очутилась кошка. Спрыгнула откуда-то сверху, должно быть с колонны водогрева.
Кошка была небольшая, но плотно сбитая. Этакий бочонок на лапках, обернутый в плюшевую, как у Кавалера, шерстку. И ушки такие же круглые. А вот цвет другой — шоколадный.
Кошечка выгнула спину колесом и низко завыла:
— О-он мо-о-у-ой! Не отда-а-о-у-а-м!
Я не сразу поняла, что она имеет в виду — и кого, но ответила тем же. Иначе в кошачьем противостоянии нельзя. Спина и хвост — две крутые дуги, объятые вздыбленным мехом, из горла — грозный рык без слов. Я не видела себя со стороны, но снежная кошка в гневе должна быть страшна.
Моя противница продержалась недолго. Поворчала для порядка и сникла.
— Тебя Кавалер прислал? — спросила я строго. — И ты сходу драться?
— Пр-рости, — попросила кошечка. — Куда пр-ропала? Мы искали.
В знак примирения она потянулась понюхать меня, потом попыталась лизнуть. Подлиза!
— Велено пер-редать: мы нашли твою человеческую кошку.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Шоколадка. А ты Сахар-рок.
Я фыркнула. Вот упрямый котище!
— Как ты вошла?
— Пр-росто, — в голосе кошечки проскользнула нотка превосходства. — Пр-роведу.
Она нырнула под медную ванну на львиных лапах. Я последовала за ней — и с удивлением уставилась на круглое отверстие в стене, похожее на то, что прорезали для меня в двери, только меньше.