— Вот понесет она, он, заботы ради, отошлет ее в тихое место, и ты вернешься в его постель. А там… мало ли что с женщиной в тягости случиться может.
— А ребенок? — Агда повернула к старухе голову.
— И с ребенком…
— Матушка Гинаш! — барышня вырвалась из обнимающих ее рук. — Вы с ума сошли!
— Чего всполошилась? Шучу я, шучу, — ведьма вновь притянула Агду к себе. — Ты о дурном не думай, ты о свадьбе думай.
Барышна опять запротестовала, но старуха пригнула ее голову к своему плечу.
— Дура ты, Эмка! Он король, ему жениться по чину положено.
Имя упало, как обух на темя.
Эмка! Эми. Эмелона Болли.
О ней и правда писали в "Вестях со всего света" и в других столичных газетах, которые мы изредка покупали. Писали очень сдержанно, но в свое время этого хватило, чтобы породить волну пересудов. Каждая заказчица, едва переступив порог нашего ателье, начинала с возбужденного: "А вы слышали?.."
Вот почему Льет взял себе и дочери другие имена — чтобы никто не узнал в ней королевскую любовницу!
А старуха между тем говорила такие вещи, от которых у меня не только на загривке — по всему хребту шерсть поднималась.
— Ты для всех как была купеческая дочь, так и есть, хоть и дали вам дворянство. Да и дворян простых нынче, что крыс. Другое дело — выйдешь замуж за важного вельможу, станешь знатной особой. Графиней! А от графини и до королевы недалеко…
Картинка, сложившаяся у меня в голове, разом перевернулась, кусочки мозаики встали на свои места.
После женитьбы Альрик не сможет оставить при себе девицу Болли. Но если девица превратится в графиню Скадлик, замужнюю даму, имеющую полное право бывать при дворе, король Бертольд может закрыть глаза на измену зятя — ведь приличия соблюдены.
— Королевой будет вайнорская вобла! — взвилась Агда.
Вернее, Эмелона.
— Так я о чем и толкую, — матушка Гинаш улыбнулась ласковой улыбкой гиены. — Ты не тревожься понапрасну. В жизни чего только не случается. Сегодня королева есть, завтра нет. А король вдруг да и жениться на графине? Само собой, после того как графиня станет свободна…
Эмелона затихла, и старуха погладила ее по голове.
— Вот и молодец, вот и умничка.
Она не видела, что лицо барышни бело, как мел, а широко раскрытые глаза черны от ужаса.
Однако Скадлик-то хорош! Готов не только подбирать крошки за королем, но и делиться с ним женой. Лишь бы самому добраться до молоденькой. И не подозревает, что ему готовят ловушку…
Раздались твердые шаги, в комнату вошел сам кавалер Льет. Вернее, кавалер Болли — как нелепо звучит! Разодет, будто придворный щеголь.
Эмелона бросилась ему на шею: