Лакей подкатил стол к кровати и поднял посеребренный колпак.
— Паштет из мидий!
На фарфоровом блюде в виде раковины с золотой каймой возвышалась лоснящаяся желтоватая горка, поверх — листик кошачьей мяты. По указанию графа, лакей щипчиками отложил мяту на край блюда. Взяв миниатюрные нож и вилку, разделил горку на крохотные кучки. Я осторожно лизнула. Съедобно!
Граф ушел за ширму, сделав вид, что занят. А лакей остался — и едва я покончила с паштетом, провозгласил:
— Икра севрюжья черная!
За ней последовала икра белужья белая, мясо кистенского краба и филе клыкача.
Каждый раз, открыв новое блюдо, лакей отступал к стене и замирал как статуя. Я бы смутилась, не будь это так забавно — словно представление в домашнем театре.
— Мягкий сыр из молока лося! Из собственных ее величества Бетильды, королевы Вайнора, лосиных угодий!
Предел сытости был давно пройден, но сыр я все равно съела. Белый, нежный, пористый — ам-ням. И надо бы остановиться, но когда еще попробуешь такие роскошества? Я улыбнулась про себя. Едва ли повара господина Керсона ожидали, что кушаньями, поданными к столу будущей королевы в знак почтения к роду владык моря, будет лакомиться кошка.
— Десерт! Сливки особо жирные!
И вкусные, надо признать. Очень вкусные.
Лакей отыграл свою роль до конца, под занавес отвесив мне поклон, будто королевской особе.
Наверное, ему обидно было прислуживать животному. Я встала и помахала хвостом в знак признательности. Хотя двигаться совсем не хотелось. Хотелось растянуться на боку, положить рядом переполненный живот и зажмуриться.
Едва дверь за лакеем закрылась, я так и поступила. Впервые с тех пор, как мне пришлось бежать из дома, появилось чувство, что жизнь недурственная штука.
Кровать подо мной прогнулась — граф снова сел рядом.
— Понравилось угощение? Прости за Белку. Ее высочество спросила, как тебя зовут. Надо было что-то ответить.
А потом улыбка ушла из его глаз.
— Ты подумала о моем предложении, Кошка? По-моему, нам давно пора поговорить.
Сытая нега оставила меня в один миг.
Подумаешь, будет кружить, подбрасывать, выть и грохотать, а потом скрутит такой слабостью, будто до могилы один шаг! Я пережила битву с самой богиней зимы, переживу и снежный шар.
Села, обернувшись хвостом, зажмурилась… и решительно кивнула.
Все было, как в прошлый раз. С синего стеклянного неба падал снег и исчезал, не достигая земли. Ёлки кутались в снежные шали, за ними утопала в сугробах расписная избушка.
Я говорила, что не соглашусь войти в графскую ловушку, даже если это будет последняя возможность почувствовать себя человеком? Чушь! Ради одного этого стоило рискнуть. Я соскучилась по своему телу, по рукам и ногам, по животу, который не распирало от нескольких ложек еды, даже по красному свадебному наряду с летящими юбками.