— Нет, когда ты отвлекаешь, черт возьми. — он протягивает руку между моих ног, и глубокий стон вырывается из его губ, когда его пальцы покрываются нашим возбуждением. — Блядь, красавица. Ммм. Это может стать моей новой любимой вещью.
Прежде чем я успеваю спросить, что, он собирает свою сперму двумя пальцами и вводит в меня. Из меня вырывается стон, хотя он не должен был.
Я не должна чувствовать себя настолько возбужденной от того, что он размазывает свое семя внутри меня, но это возбуждает, и гортанные звуки, вырывающиеся из меня, чужды моим ушам.
Он делает это неторопливо, целенаправленно проникая в меня пальцами.
— Ты выглядишь чертовски красиво с моей спермой в этой узкой киске.
— Пожалуйста...
— Ты хочешь еще?
Мой кивок едва уловим, но он ловит его и вот-вот перевернет меня на живот. Так он делает, когда трахает меня, всегда сзади.
Я привыкла к этому за все это время, но сейчас я не хочу. Я не хочу расстояния.
Я хочу, чтобы он показал мне остальную часть себя, как он сделал это со своими татуировками.
Я хочу его. И точка.
Поэтому я впиваюсь своими короткими ногтями в его кожу, держась за надежду, которую не должна иметь.
Я надеюсь и бурлю желаниями, которым нет места в наших отношениях.
Его рука находит мое бедро, что является его сигналом перевернуть меня на живот. Мои ногти впиваются в его кожу, и я медленно качаю головой.
Толчки его пальцев замедляются до мучительной боли. Но черты его лица темнеют, глаза становятся цвета расплавленного ореха — самого странного, который я когда-либо видела.
Он держит меня за бедро так же крепко, как и его лицо, призывая меня отпустить его, но я не делаю этого.
Я не могу.
Не хочу.
— Отпусти.
Это слово. Одно слово, но оно звучит непререкаемо и жестко.
Когда я не отпускаю, он без усилий убирает мои пальцы со своего плеча, а затем легко переворачивает меня. Моя грудь прижимается к дивану, а тело нагревается так быстро, что кажется, будто меня подожгли, облив бензином.
Странная энергия проносится сквозь меня, требуя, чтобы я брыкалась и боролась, чтобы я била и царапалась.
Что-нибудь. Что угодно. Лишь бы я не находилась в этом положении, под ним, где он не хочет на меня смотреть.
Наверное, я пошевелилась, потому что, когда он оказывается позади, он кажется жестким, почти твердым, словно видит мое внутреннее смятение.
— Что, блядь, с тобой не так?
Его тон резкий, такой тон он использует только когда злится.
А сейчас он не должен злиться.
Как и я не должна испытывать эти странные чувства.
— Мне это не нравится, — шепчу я, зарываясь лицом в подушку.
— Что тебе не нравится?