— Тогда признай это. Признай, что твоя киска принадлежит мне и трахается со мной.
— Оооо...
— Это не то слово.
— Просто... просто позволь мне кончить...
— Нет, пока ты не скажешь, что твоя киска принадлежит мне.
— Она... она твоя...
Ее голос едва превышает бормотание, но я слышу его.
Я слышу это так громко и ясно, что необъяснимое собственничество, граничащее с безумием, овладевает мной.
— Хорошая девочка. — я вращаю бедрами, пока не проникаю глубже, и это заставляет ее стонать громче и резче. — Тебе это нравится?
— Да... да... там... пожалуйста...
Я снова вращаю бедрами, проникая глубже, а не сильнее, затем повторяю это еще несколько раз, пока не ощущаю, как она рассыпается вокруг меня.
— Здесь?
— Да!!! — кричит она, изливаясь и бормоча мое имя, как напев, освобождаясь.
Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, заглатывая меня внутрь и обсасывая мой член, будто она не может кончить сама и приглашает меня с собой.
Мой темп становится бешеным, подстегиваемый ее удовольствием. Это то, на что способна только она, делая меня настолько настроенным на ее оргазмы и дрожь в ее теле, что я не могу побороть желание следовать за ней.
Быть с ней.
Владеть ею, блядь.
При этой мысли, мысли о том, чтобы владеть ею, моя сперма выплескивается внутрь нее с такой разрушительной силой, какую я никогда раньше не ощущал.
Как будто я мщу.
Как будто я хочу, чтобы каждая ее пора была заполнена моим семенем.
Медленно выходя из нее, мой взгляд следит за струйками спермы, вытекающей из ее киски, размазывающейся по ее бедрам и скапливающейся на полу.
Тени медленно уходят на задний план, когда бушующее чувство собственничества бульдозером выходит на передний, разрывая мою плоть и врезаясь прямо в кости.
Я всегда скрывал свою склонность к одержимости — потребность быть номером один, быть любимцем отца и даже быть единственной опорой для Ти. И я пытался избавиться от этих дурных привычек с тех пор, как закончил среднюю школу.
Я впервые почувствовал ослепляющее чувство собственничества к тому, с кем спал. Это близко к темной одержимости.
Опасной, когда мои тени выходят наружу и начинают играть.
И все же, я не могу перестать смотреть на свидетельства моей собственности, капающей из нее.
Я не могу отпустить ее, хотя мы оба задыхаемся и пот покрывает нашу кожу.
Это первобытная вещь, которую я не могу контролировать. Сырое чувство, которое держит меня в заложниках и отказывается отпускать.
Из нее вырывается тихое хныканье, и этот звук выводит меня из транса. Я медленно отпускаю ее, затем, пошатываясь, встаю на ноги, укладывая свой полутвердый член.