– Сказать честно? Мне плевать на революцию. Будет она или нет – мне плевать. Аска ваша, людская, не наша…
– Но живем то мы все вместе, и если свершится переворот, плохо будет всем. Революция ведь не строит, а разрушает все, ввергает в хаос, обращает мир в руины и развалины…
– По мне лучше жить на развалинах ада, чем в самом аду, – жестко парировала Дина.
– А по мне лучше жить в аду, где есть справедливость и порядок, чем в аду, где царит беспредел, – не менее жестко ответил ей Киллджо.
Оба замолчали. Некоторое время между ними висела напряженная пауза – безмолвное противостояние, в котором каждый из собеседников беззвучно продвигал собственную правду. Первым тишину нарушил охотник.
– Я не навязываю тебе свое мнение. Просто выслушай. Ты называешь Игры жестокими, потому что сама попала сюда, а тебя здесь быть не должно. Твое присутствие дискредитирует шоу в глазах смотрящих. На Играх не должно быть невинных жертв. Вообще жертв. Только кара для преступников, которые ее заслужили. Ты думаешь, в Претенденты берут абы кого? Нет. Только самых ненавистных в обществе людей. Тех, кто раз за разом обходил законы и выбирался сухим из воды. Взять того же Сальвареса. На нем столько всего, что на пять пожизненных хватило бы. Остальные такие же. И их выбрал народ.
– Что ты имеешь в виду?
– Среди населения проводятся опросы. Люди выбирают самых ненавистных кандидатов.
– Бред какой, – непонимающе поморщилась Дина. – Эти кандидаты, они, что, дураки?
– Нет. Они считают себя героями, крутыми парнями. Ты, может, не обращала внимания, но элитарная и народная культуры в Аске четко разделены. У элиты свои телеканалы, газеты, соцсети, радиостанции, театры, музеи, у простых людей – свои. И Игры они смотрят по-разному. Для олигархов – это модное престижное шоу бесстрашных экстрималов, для народа – справедливая расправа над ненавистными преступниками. Игры обслуживает специальная команда социологов, политологов, психологов, маркетологов и пиарщиков. Существует две версии шоу, и для каждой своя пропаганда.
Дина медленно вдохнула и тяжко выдохнула, пытаясь переварить услышанное. Слишком много. Слишком сложно. Слишком неправдоподобно и тяжело. Зверолюдка снова вздохнула и постаралась собраться. Какая ей разница, что происходит на Играх, за что они все тут борются, с кем воюют, что делят. У нее есть собственная цель. Цель, которая не противоречит правилам, даже наоборот. Она найдет и убьет врага, и никак иначе.
– Пообещай мне одну вещь, Киллджо. Пообещай, что позволишь мне самой убить Вончеса, не станешь вмешиваться! – настойчиво потребовала девушка.