К счастью, едем недолго, но к остановке чувствую себя прескверно. Все тело болит, в голове переизбыток крови, а физиология уже скоро из ушей польется. Еще и сумерки сгущаются.
Мой пленитель стаскивает меня с лошади, что-то проворчав, с трудом закидывает к себе на плечо и тащит куда-то. Барахтаться сил нет, плюс нас окружают палатки, или скорее вигвамы, как в фильмах про индейцев, вокруг суетятся люди. Женщины провожают меня презрительными взглядами, мужчины — заинтересованными, а дети просто удивленно смотрят мне в след. Судя по увеличивающейся тяжести в груди, Ферра несут в другую сторону. Надеюсь, он найдет меня. Живой.
Мы останавливаемся возле большой серой палатки. Мужлан грубо одергивает полог, внося меня в целый мир запахов, что мозг теряется, идентифицируя их. Причем источник аромат идет из серебряных сосудов с длинным горлышком.
Я недовольно мычу, когда меня бросают на шкуры, расстеленные на полу. Все-таки падение с ловушкой не прошло бесследно. Но шерсть, похожая на белого медведя, хотя бы приятна для лица и пахнет нормально.
С трудом переворачиваюсь. Возле ширмы, видимо, отделяющей помещения друг от друга, стоит мужлан, тяжело дыша: его грудь мощно вздымается под простой льняной рубахой. К нему подходит женщина средних лет, испуганно глядя на меня. Она в простом платье с рукавами в три четверти, темно-коричневом, а на плечах лежит шаль.
Я не понимаю слов, но женщина отчаянно жестикулирует. Мужчина лишь вздыхает, практически не споря. Хмурится только.
Выслушав длинный монолог, он машет рукой в мою сторону, потом подходит и наглым образом хлопает по бокам, в поисках оружия, наверное. Но ничего не найдя, он, брезгливо передернув плечами, выходит.
Женщина подходит ко мне, выставляя ладони вперед. Затем, очутившись совсем близко, наклоняется и выуживает кинжал из ножен, прикрепленных к лодыжке. Прирезать меня решила? Но нет. Она осторожно развязывает мои ноги и удовлетворенно отходит к сундуку. Вытаскивает оттуда платье на подобие своего и кладет возле меня, намекая на дальнейшее.
Иными словами, через пол часа я, чистая и поевшая, выхожу на улицу. Местные платья — это что-то с чем-то. На голое тело надевается коричневая рубашка из легкой ткани без рукавов, поверх надевается отрезок белой ткани с прорезью для головы, равномерное повисающий до щиколоток и опоясанный обычной веревкой. И в заключении — свободное серое платье почти до пола с дутыми рукавами и единственным карманом, держащееся только за счет самых обычных шнурков на плечах.
На небе — ночь, а на земле по всему периметру расставлены горящие факелы. Прохладный муссон треплет убранные в хвостик волосы, забирается под рукава платья, лаская кожу. Меня, заново связанную, ведут в центр этого поселения. Компанию мне составляет белый козленок с черным пятном на глазу, который жалобно блеет и постоянно оборачивается, но наш пленитель то и дело дергает его за веревку. Из хорошего: от сердца тяжесть отступает, что говорит о том, что Ферр где-то поблизости, но его мысли я по-прежнему не слышу.