Я не понимал, почему мне надо его бояться и почему кто-то может проявлять ко мне агрессию, готовую совершенно без причины перейти в насилие. Я не сталкивался с этим раньше. Как не сталкивался раньше и со страхом перед унижением от возможного поражения. Но я видел, как боялись хулигана младшие школьники и некоторые мои одноклассники. Он издевался словесно, мог ни за что ударить по голове или толкнуть, проходя мимо. Все жертвы только сжимались от страха и безропотно сносили его деспотические выходки. Это происходило на глазах у окружающих. Никто не вмешивался, либо проходя мимо, либо наблюдая издалека.
Не находя прямого повода для нападения, он иногда поджидал меня вместе со своими дружками возле школы и преграждал мне путь. Приходилось обходить его, прошмыгивая мимо, не отвечая задире. Но так не могло продолжаться вечно. Меня распирали обида, злость и страх одновременно. Хотелось дать отпор, но я не был уверен, что это получится. Я и драки-то видел только в кино. Кроме того, в новой школе я должен был как-то утвердить себя. Я не мог вынести мысли о том, что буду выглядеть в глазах своих новых одноклассников слабаком или трусом. И раньше я не сталкивался с насилием и унижением только из-за того, что я новичок в школе и не в силах постоять за себя.
В школе мне удавалось избегать драк – там это не могло пройти безнаказанно для моего недоброжелателя. Но я не мог предотвратить нападение за пределами школьного двора. Я не мог больше переносить его обидных выпадов и потребовал прекратить и заткнуться. В ответ он пригрозил избить меня. Я решил – будь что будет, попробую дать отпор. Стычка произошла в Доме культуры, куда мы оба пришли смотреть кино. На улице устроить драку нам не дали бы, так что мы решили драться на сцене позади киноэкрана. Мы пробрались за экран – я со своим новым другом, а он со своим. Я представлял себе, что мы разойдемся, затем подтвердим готовность и медленно сойдемся, после чего начнется бой, который будет длиться с переменным успехом. Бой без правил, но все же с достоинством и без хитростей. Но все обернулось совершенно иначе.
Дело было зимой, мы были в зимних куртках. Противник стал ходить передо мной, бросая недобрые взгляды и угрозы. Он в красках описывал, что со мной сделает, как изобьет, а потом еще и добьет. Он говорил все громче и энергичнее, распаляя и разгоняя себя. Это сработало: я слушал его и представлял все, о чем он говорил, и это было ужасно: много крови, выбитые зубы, переломанные кости и даже реальная возможность стать инвалидом, калекой, а то и вовсе не выжить. Слова избивали меня жестоко и беспощадно, лишая желания защищаться. Я чувствовал, как страх сковывает меня, слабеют ноги, опускаются руки, тает воля к борьбе. Это был первый опыт запугивания, и я поддался. Я даже не мог сбежать – так меня парализовали обрисованная перспектива, осознание безнадежности ситуации и своей неспособности противостоять такой ненависти и злонамеренности.