— Квертинд даже если захочет, не сможет забыть об этой трагедии, — консул трёт красные глаза. Не спал, стало быть, с самой прошлой ночи. — Королевству ни к чему лишние напоминания.
— Страшное горе, — всхлипывает Агафья. — Что же будет теперь с Квертиндом без Иверийцев? А с нами? Куда ж мы из замка-то?
— Королевские служанки быстро работу найдут, — небрежно машет рукой Камлен Видящий. Но лицом темнеет. Видно, что Агафья за больное задела.
Консул отворачивается, нелепо барахтается в воздухе до тех пор, пока, наконец, не нащупывает золотую дверную ручку. Хватает её обеими руками, дёргает.
— Я провожу, Ваша Милость! — подбегает Агафья. Она сомневается, но всё же берёт Великого Консула за локоть.
Тот выдёргивает руку с раздражением. Нахохливается, как сыч.
— Обойдусь пока без помощи, — шипит на служанку. — А ты сделай своё дело и исчезни. Иверийский замок больше не нуждается в услугах горничных. Вечером его ворота закроются для живых. И если вы не хотите присоединиться к мёртвым — рекомендую закончить уборку к закату.
— Всё сделаем, — кланяется как подобает Агафья. Я тоже сгибаюсь в почтительном приседании.
Нас Фруида научила, фрейлина королевы. Она частенько на кухню приходила уже за полночь — то молока с мёдом отнести Лауне, то о готовке справится, то просто перекусить. Где теперь смешливая добродушная Фруида? Отослали, небось, в какой знатный дом в качестве гувернантки. Или ещё чего похуже.
Камлен Видящий выходит, и крупная дрожь пробивает затылок, когда мы с Агафьей вдвоём остаёмся. Как жить-то теперь? Кому мы нужны? Раньше о нас король с королевой заботились — и ели сытно, и жили в тепле. А уж какие представления устраивались в замке! Я сквозь дверную щель всегда посмотреть бегала на наряженных придворных. А теперь не будет всего этого. Горько и обидно. Да чтоб его милость консул Блайт кишки выпустил тому, кто посмел такое сотворить! Пылать Ордену Крона в бесконечной огненной бездне!
Утираю потёкший нос рукавом, но сдерживаюсь. Не до истерик сейчас. Работать надо.
Зато Агафья ревёт в три ручья, как только взглянет на то место, где кровать стояла. Ну как с такой дело сладить?
— Ээээээуууыыыыы, — мычу я успокоительно.
Это меня боги немотой прокляли в детстве. За воровство. Я на рыночной площади калач взяла у булочника — есть очень хотелось. Тот меня за ухо выволок прямо к позорному столбу. Повезло мне, что Примела, королевская кухарка, вовремя заметила и пожалела — не позволила выпороть. Она большой вес имела среди торговцев из-за должности и справедливого характера. Забрала меня добрая женщина для черновых работ в кухне. Тогда-то я онемела — не то от испуга, не то от счастья. Но вероятнее от кары богов.