– Еще чего, – ухмыльнулся король. – Но вы можете переговариваться, когда станет особенно скучно. Но вам придется кричать очень громко, – он снова насмешливо улыбнулся, – так что поведать какие-то тайны и сговориться у вас не выйдет.
Око погасло, став просто яркой картинкой на стене, и король исчез. А Ивон оставалось лишь грустно вздохнуть и снова оглядеть свои новые апартаменты.
По сути, это была сокровищница дракона, и одному небу было известно, кто здесь томился до Ивон, кому приносили столько драгоценных камней, и почему все эти подарки, все ларцы и шкатулки, наряды и украшения остались здесь, нетронутыми.
Это, наверное, была очень печальная история, и Ивон даже думать не хотела, чем та окончилась. Чтобы отвлечь себя чем-то, она решила прибраться в комнате, убрать раскиданные сокровища, и обнаружила камин, заставленный ларцами. В комнате было довольно прохладно, и Ивон решила растопить камин, но не находила дров.
Конечно, если залезть в постель и накрыться сверху всеми драгоценными тканями, что тут были, то, наверное, будет теплее, но не лежать же все время в постели?
Но, как на грех, ничего подходящего не находилось. На столе, заваленном жемчужными ожерельями, отыскалась огромная книга, раскрытая и запылившаяся настолько, что букв было не разобрать. Вероятно, можно сжечь ее?
Но стоило Ивон подойти к столу и попытаться взять книгу в руки, как черный комок шерсти метнулся из-под стола на раскрытые страницы, и угрюмый черный кот с пыльными усами, с паутиной на хвосте, растопырил лапы и взвыл почти человеческим голосом:
– Мау-у-у-у-ё-у-у! Не прочит-ма-а-ау!
– Ась?! – хрипнула каминная труба, кашлянув золой. – Ясик, что ты там кричишь? Что не прочитал?
– Волше-у-у-убную истор-и-и-ию! – выл кот, вздыбив шерсть. – Думау-у-у, что потерялась!
– Потом прочтешь, раз нашел, – ворчливо ответила труба. – Чего орать-то?
– Она жечь, – наябедничал кот, зло сверкая глазищами на перепуганную, остолбеневшую Ивон, – жечь ее решила, мляуть!
– Ась? – опять крякнула труба. – Она? Кто она?! Там есть кто-то живой?!
– Я, – робко крикнула Ивон, чуть склонившись к камину. – Меня Ивон зовут...
– Не слышу, – пробубнила труба. – Что за ежиное фырчание? Как будто ужа жуешь. Говори громче! Ау?! Ты там?!
– Я тут, – выкрикнула Ивон.
– Ась?! Тут? И давно?!
– Нет, только что.
– А заточили тебя на сколько?
– На неделю. А тебя?
– На две! Только. кажется. сейчас точнее скажу.
Невидимый собеседник замолк, лишь глухое бормотание, похожее на шорох жука за штукатуркой, доносилось до Ивон.
– Только я тут сижу уже три тысячи восемьдесят пять дней! – наконец, радостно завыла труба. У Ивон похолодели пальцы, подкосились ноги, и она в отчаянии и ужасе уселась прямо на тюк с нарядными платьями. – Драконы или плохо считают, или как-то неправильно у них недели идут. Но он не торопится меня отсюда доставать.