— Я буду вашим секундантом, Гуссаковский, — вызвался один из присутствующих.
— Хорошо. А кто будет секундантами у моих друзей?
Возникла заминка. Было ощущение, что никто больше не хотел участвовать в этом мероприятии.
— Ну же, господа? — Гуссаковски взял, наконец, полотенце и приложил к разбитому носу. — В чём дело? Али перепугались?
— Я буду, — вызвался ещё один. — Всё равно у кого.
— Что ж, тогда я буду секундантом у Державина, — сказал парень с бакенбардами. — Если вы, сударь, не против, разумеется.
— Пожалуйста, я не против, — ответил я, довольный, что вопрос уладился так скоро.
— В таком случае, должен представиться. Василий Бакунин. А вы…
— Алексей Державин, — ответил я, слегка удивлённый встречей с ещё одной известной в моём мире фамилией.
— Ну кто третий? — нахмурился Гуссаковский, осматривая невольных свидетелей драки.
— Могу быть секундантом у обоих, — сказала второй парень.
Опять начался спор, можно ли так поступить или нет. В конце концов, третий секундант тоже нашёлся, и мы разошлись по комнатам. Дуэль была назначена на час ночи.
В нашей комнате лампы уже погасили, но старшие ребята ещё не спали. Ушаков при свете керосинового светильника сидел за столом над открытой книгой и шевелил губами, зубря какой-то предмет. Другой гимназист поставил на стул свечу в подсвечнике и читал, сидя на кровати. Третий чистил ботинки. На меня, как всегда — ноль внимания.
Я лёг в кровать, но спать не стал. Подождал, пока все уснут, а затем взял керосиновую лампу, зажёг и достал из шкафа шпагу. Скоро предстояло драться этой хреновиной, хотя я не имел ни малейшего представления о том, как это делается. Грядущая дуэль вызывала тревогу. Да этот Гуссаковский меня прирежет, как ягнёнка. Вон у него как глаза блестели. Знает, видимо, что я никудышный противник. Жаль, нельзя было устроить кулачный бой. Тогда у меня имелись бы хоть какие-то шансы. Подумал, что надо попытаться изменить условия: например, драться на пистолетах. Их, конечно, надо где-то достать, но это лучше, чем закончить очередную свою жизнь со вспоротым брюхом.
Я проверил остроту лезвия и попробовал немного подвигаться со новым для себя оружием. Ощущения были удивительные: шпага словно являлась продолжением моей руки. Опухшая после драки кисть мешала, но, кажется, дела были не столь плохи, как я предполагал. Алексей прежде обучался фехтованию, нужные навыки и рефлексы у него имелись. Вот только хватит ли их, чтобы одолеть Гуссаковского и двух его прихвостней? Что ж, скоро предстояло это узнать.
Старая кладовая, рядом с которой должна была состояться дуэль, находился в одной из пристроек на первом этаже. Мы зажгли две лампы под потолком коридора и стали обсуждать детали поединка. Было восемь человек: четыре участника, четыре секунданта. Все дуэлянты имели при себе шпаги. Нос Гуссаковского так опух, что расплылся на пол-лица, а длинного парня до сих пор шатало после апперкота. Скорее всего, у него было сотрясение.