— Очередь либо пусть жребий решит, либо сами договоритесь, — предложил Василий Бакунин. — Дерётесь до первой крови, а если после поединка Алексей будет в состоянии продолжать бой, выходит следующий.
— До первой крови? — усмехнулся Гуссаковский. — Он нанёс мне оскорбление действием. Я хочу драться до конца.
— Если хотите отправиться в Сибирь, то можно и до конца, — рассудил Василий, — но давайте не вдаваться в крайности. От этого никому пользы не будет.
Два секунданта поддержали такую позицию, и Гуссаковский, нехотя, согласился драться до первой крови. Впрочем, я почему-то не сомневался, что он попытается меня заколоть.
Кинули жребий. Гуссаковскому выпало драться последним.
Первым вышел длинный. Мы сняли кители, в правые руки взяли шпаги, левые заложили за спину. По правилам в поединке не допускалось использовать чего-либо иного, кроме шпаги — об этом нам любезно напомнил Василий. Удар ногой или рукой был бы сочтён низостью.
Мой противник выглядел напряжённым. Он до сих пор имел проблемы с координацией, и я не представлял, как он будет драться.
По команде мы скрестили шпаги. Клинки зазвенели, я с лёгкостью парировал удары и делал выпады, непрерывно наступая и заставляя длинного пятиться. Вдруг он споткнулся и завалился на пол, секунданты немедленно потребовали остановить бой. Рубаха на груди моего соперника стремительно окрашивалось красным. Он был ранен, а я даже не заметил, как всё произошло: моя рука действовала рефлекторно, почти без участия головы.
Оказывается, Алексей был очень даже неплохим фехтовальщиком, и умел за себя постоять. Ну и какого, спрашивается, фига он тогда ссал обидчиков на дуэль вызывать? Ведь именно из-за этого, кажется, он прослыл не самым смелым парнем.
Секунданты подбежали к раненому, отвели к подоконнику и, стянув рубаху, принялись останавливать кровь полотенцами. Медальон сняли. Наверное, магия должна был помочь затянуть рану. Та оказалась не глубокой, и противник мог продолжать бой, но по правилам, поединок считался законченным.
Вторым вышел коренастый. Наступать он начал довольно уверенно, а я стал отходить. Его движения были размашистыми и сильными, но и читались легко. Парировав несколько ударов, я уклонился от очередного выпада и ткнул соперника в плечо. Тот продолжил атаковать, словно не заметив укола, но секунданты велели остановиться, и парень нехотя подчинился. Рукав его рубахи уже весь намок от крови, а сам он был раздосадован поражением. Его отвели в сторону и стали перевязывать рану какими-то тряпками.
Второй поединок закончился, как и первый, в считанные секунды. Моё новое тело всё больше меня радовало.