– Я не надулась, – тихо и отчетливо проговорила девочка.
– Хочешь заниматься музыкой? – спросила Марина, чувствуя на себе взгляд близких серо-зеленых глаз.
– Хочу…
– Придешь завтра?
– Приду.
– Ну вот и отлично… Пусть приходит. А сейчас, вы извините, мне пора.
– Да мы тоже… Вы далеко живете?
– Очень! – устало рассмеялась Марина, отводя от лица непослушную прядь.
Улыбаясь, он смотрел на нее:
– Что, в области?
– Почти. В Беляево.
– Да. Далековато.
– Ничего. Я привыкла.
На улице шли молча.
Сергей Николаич вел за руку Таню, украдкой посматривая на Марину.
Он был в длинном и широком демисезонном пальто, из-за красного шарфа выглядывал все тот же полосатый галстук.
Марина, не обращая на них внимания, шла, сунув руки в карманы плаща, с трудом переставляя уставшие, свинцом налитые ноги.
Головная боль вернулась, немного мутило и хотелось пить.
Вскоре поравнялись с белой башней шестнадцатиэтажного дома, непонятно как втиснувшегося меж двумя серыми сталинскими крепостями.
– А вот и наш утес, – остановился Сергей Николаич.
– Аааа… понятно… – равнодушно посмотрела Марина и вздохнула.
– Пап, ну я пойду, – решительно освободила руку Таня.
– Иди, иди…
Она побежала к подъезду и скрылась в нем.
– Не заблудится? – спросила Марина.
– Да нет. Мы на третьем живем. Высоко решили не забираться, – пробормотал он, доставая из кармана пальто большой скомканный платок.
– Трехкомнатная?
– Да; – он украдкой вытер нос.
– А вас трое?
– Четверо. Мама еще моя…
Марина кивнула.
Сумерки сплавили дома в сероватую груду, кое-где скрашенную огоньками горящих окон. Сергей Николаич убрал платок.
– Сейчас, как прибежит, так сразу за пианино: бабушка, сыграй вальс. А бабушка сыграет…
– А бабушка сыграет… – тихо проговорила Марина, рассеянно глядя под ноги.
– Балует ее, – вздохнул он, доставая папиросы, – Добрая до предела.
– Добрая до предела, – снова повторила Марина и медленно побрела прочь. Спазм сжал ей горло, губы задрожали и слезы полились по щекам.
Они показались очень холодными, холоднее непрочного, потрескивающего под ногами ледка.
Прижав ладони к лицу, Марина заплакала, ее плечи задрожали.
Сзади подбежал Сергей Николаич:
– Что, что такое? Что с вами?
Голос его был испуганным и удивленным.
Не оборачиваясь и не останавливаясь, Марина замотала головой:
– Ничего… ннничего…
– Марина Ивановна… что случилось?
– Ничего… Отстаньте от меня…
– Ну, погодите… ну что вы… может я вас обидел чем-то?
– Отстаньте, прошу вас… отстаааньте… – всхлипывала она, порываясь идти, но он уже крепко держал ее под локоть, заглядывал в залитое слезами лицо:
– Ну, успокойтесь… пожалуйста… что случилось? А?