Повозка внезапно тронулась и дальше не помню, что было. В следующий раз я пришла в себя от шума собственного кашля. Мне было жарко. Я лежала вся мокрая на какой-то мягкой перине в светлой просторной комнате. По интерьеру сразу поняла — меня привезли во дворец. Служанки обтирали мое тело прохладными полотенцами. Все кружилось в моей голове. Я то проваливалась небытие, то снова приходила в себя. Временами мне снилось, как синеглазый Витторио сидел возле меня. Иногда он, придерживая мою голову, кормил меня бульоном:
— Давай Анна Аврора, съешь еще немного, — говорил он мне без какого либо акцента.
А потом этот сон сменялся на следующий, где моя мать Изабелла, качала меня на руках и пела мне колыбели. Мне снилось детство, как папа гулял со мной по городу, как мы с дочкой поварихи Марфы играли в прятки на кухне. А потом, внезапно, на улице слышится лязг мечей, я выбегаю в гостиную, а там стоит Витторио с окровавленным мечом и папа, лежащий рядом с ним в луже крови.
— Папа, — кричу я и бросаюсь к родителю, — папа, пожалуйста, открой глаза!
Я начинаю плакать, слезы катятся по щекам, глаза застилаются пеленой. Поворачиваюсь к нордорийцу, а он все так же стоит и смотрит на меня равнодушным взглядом.
— Я ненавижу тебя, Витторио Хангвул! Ненавижу!! — кричу я и вдруг чувствую, как кто-то трясет меня за плечи.
Я открываю глаза. Это был просто сон. И первое, что я вижу — его. Я чувствую, как горячие руки нордорийца прикасаются к оголенной коже. Он сидит на кровати в полу расстегнутой белой рубашке и черных кожаных штанах. Пропахший неведомым мне запахом. В комнате темно и, кажется, его глаза, синие бездонные глаза, освященные тусклым светом подсвечника, являются чуть ли не единственный источником света. Они смотрят мне прямо в душу и холодят изнутри. Точно северянин.
Я судорожно всматриваюсь в темные уголки комнаты и совершенно никого не вижу. Я один на один в комнате этим дикарем…. Ночью. Он продолжает молча смотреть на меня в упор, и мне хочется содрать с себя кожу в тех местах, где он коснулся меня взглядом.
Краем глаза я замечаю, что на его поясе висит кинжал. Я собираю все силы и волю в кулак. Резким движением достаю кинжал из ножен и замахиваюсь на варвара. Может, меня хоть за это казнят?
Но у меня ничего не получается. Кинжал падает на пол, а я оказываюсь прижатой к перине его горячим телом, в то время как мое до боли коченеет от его холодного взгляда.
Лучше бы я не просыпалась…
Все произошло так быстро, что я даже не уверен, не сломал ли ей ничего. Она лежала подо мной, часто вдыхая воздух, такая маленькая, такая худая и я боялся даже двинуться, чтобы не раздавить ее. После четырех дней лихорадки она сильно потеряла в весе. Ее и без того большие глаза стали казаться просто огромными, на фоне бледного лица и впалых щек. Анна Аврора смотрела на меня с нескрываемым величием и презрением. Ну точно потомок императора.