Я окидываю Алисейда внимательным взглядом, пока он идёт к нам, поправляя оружие, и пытаюсь угадать его настроение. Выглядит он, как сошедший с древних фресок идеализированный непобедимый воин: тщательно вычищенная и выстиранная белая мантия, чуть сероватые по цвету шаровары и подпоясывающий всё одеяние алый кушак уже внушают благоговейный страх. Аккуратно висящий сбоку серебристого оттенка меч, воткнутые в абсолютно ровном ряду метательные ножи за пазухой и зловеще поблескивающая кожа нарукавника, в котором таится скрытый клинок, завершают всю картину. Алисейд убийственно хорош собой…
Я понимаю, что беззастенчиво оглядываю его крепкую, высокую фигуру только тогда, когда хассашин поворачивает ко мне лицо, одаривая лёгкой холодной ухмылкой на губах, пересеченных белым шрамом, и властным взглядом глубоких тёмных глаз. Вздрогнув, отвожу собственный взор, стараясь сделать это как можно плавнее, будто так и было задумано.
— Мир твоему дому, Сурайя, — миролюбиво приветствует меня Алисейд, и я еле нахожу в себе силы ответить ему то же ровным, спокойным голосом.
— Куда ты собрался? — встревает в разговор Гасан, недоуменно оглядывая его полную экипировку.
— В город, — просто заявляет Алисейд в ответ, проведя одной ладонью по нарукавнику. — Хочу разведать обстановку, прежде чем мы отправимся на задание.
Я хмурю брови, несмотря на то, что контекст его слов говорит о том, что более спорить о миссии он не намерен. И распорядитель озвучивает вслух то, что крутится у меня на языке:
— Очевидно, стоит напомнить о том, что твоя достопочтенная личность в розыске, — в Гасане медленно закипает гнев, и я понимаю, почему он считает Алисейда своенравным. — И сегодня вечером будет пир. Собираешься попасться страже и всё испортить, не начав?
Хассашин лишь коротко вздыхает, мимолетно взглянув на молчаливую меня, и терпеливо отвечает, явно не намереваясь портить настроение себе и Гасану:
— Благодарю за заботу, Гасан, но ничего дурного не случится. Я не планирую уходить далеко от дарты. Мне лишь нужно подслушать горожан и стражу, чтобы понять атмосферу в Дамаске.
Не дожидаясь ответа распорядителя, он медленно обходит меня, чтобы направиться к выходу, но останавливается у мешка с одеждой.
— Это то, о чем я думаю? — приподняв бровь и обращаясь ко мне, спрашивает Алисейд.
— Да, это наша маскировка, — я избегаю его взгляда, но голос звучит на удивление твёрдо. Попутно напоминаю себе, что всё должно оставаться лишь в рамках дела. Никаких намёков, никаких переглядываний или касаний. — Мы должны быть готовы до вечернего азана…