Через минуту-другую порозовел чуток и, открыв глаза узнал меня:
– Ангел…
– Аз езмь.
– Ты вернулся… Я ждал, я не мог умереть, не узнав…
Едва смог выдавить хрипло:
– Спрашивай что хочешь, человече.
Высохшей до костей холодной рукой взяв мою, ища измученным взглядом мой:
– Ангел, мне страшно… Нет, не смерти боюсь, не подумай… Вдруг они правы и «там» ничего нет? Пустота и космический холод… Существует ли у человека бессмертная душа? Иль, мы бездушны как камни? Рай или ад? Они существуют? Где я окажусь? Скажи – уже можно, никто не узнает.
Не пряча глаза, начинаю врать:
– Душа, так же материальна – как и всё остальное и, она бессмертна – как бессмертна и вечна материя, переходящая из одного состояния в другое. Рай или ад – мы сами себе создаём и, причём ещё в земной жизни. «Там» же, такого понятия не существует и, каждая «отлетевшая» в другое измерение душа – соединяется с другими в один огромный мир – в котором нет на злобы, не зависти, ни жестокости…
Вижу горящие глаза, как искры из-под пепла ночного костра:
– Увижу ли я своего сына Серафима и супругу Прасковью Евдокимовну? Батюшку, мою матушку…?
– Обязательно увидишь, хотя это может произойти самым необычным образом…
Я, по месту интерпретирую, пересказывал Отцу Фёдору голливудский фильм «Куда приводят мечты» и, он даже стал улыбаться – как вдруг…
Как вдруг его не стало.
Закрыв ему глаза и поправив свесившуюся со смертного одра руку, посидев минут пять рядом, выхожу из палаты и не поднимая головы:
– Хороните без меня, я уже попрощался.
– Мы понимаем, Серафим Фёдорович… Сделаем всё как положено, не беспокойтесь.
Действительно, чувствую себя потерявшим самого дорогого человека, более того – как будто, мне отсекли с болью и кровью часть самого себя. Этому человеку, в своей новой жизни – я обязан буквально всем, как своим родителям в «той». Страшно даже представить, что было бы со мной – если бы он не принял меня, дав мне имя своего сына – без вести пропавшего в польском концлагере.
Жив и при деньгах буду…
Последнее с себя продам!
Но обязательно памятник мраморный у скульптора закажу: православный крест и скорбящий ангел, подле него…
* * *
Контракт с тремя немцами-телохранителями закончился: устраняя все возникающие угрозы для моей «священной тушки» – они в целостности и сохранности сопроводили меня до Ульяновска.
Подписав бумагу, по которой они через «Межрабпом» получат крупное вознаграждение в Германии, предлагаю им следующий контракт.
За время нашего путешествия я с этой «троицей» хорошенько познакомился и, достаточно хорошо изучил их биографии. Ганс и Франц – недоучившиеся студенты, которые с началом Великой войны добровольно пошли на фронт и, будучи неоднократно ранеными, пройдя сущий ад этой «мясорубки» – дослужились до офицерских званий. Первый из них перед окончанием войны, например, командовал ротой штурмового батальона. Второй – штурмовой группой.