И главное, дело создания военного лобби – будет отложено в самый дальний ящик…
А ведь каждый год на счету!
Я в панике – надо что-то срочно делать.
Как можно ласковее:
– Слушай, девочка! Ты излишне перевозбуждена, а от этого могут появиться ранние морщины…
Капризно топает ножкой:
– Так успокой меня!
– И даже не подождём, когда стемнеет?
– Сейчас же! Иначе выбегу на улицу и отдамся первому встречному!
– Сей момент, моя повелительница.
Блузку и юбку она сняла сама, с чулками и «soutien-gorge» я ей помог, а вот «des pantalons», так показалось – с неё слетели сами по себе, казалось лишь от одной мысли…
* * *
Всю ночь спали с ней, как убитые, а наутро вскоре после позднего завтрака – на Елизавету вновь нашло и прослезившись, она завела ту же «шарманку»:
– Бедные женщины! Я так себя плохо чувствую, когда представляю – как они меня должны ненавидеть…
Это она про двух последних жён этого сексуального маньяка – причиной крушения семейного счастья которых, она не без основания считает себя.
Затем без всякого перехода, с несколько мечтательным оттенком в голосе, перескакивает на другую тему:
– Представляешь, какая у него квартира? Не многим меньше зала «Стойла Пегаса» – где моя ma mère заправляет. Я таких, с самой Революции ни у кого не видела – даже у Андрея Жданова! А ещё говорит, у него имеется фамильное имение в Смоленской губернии – как у помещика… Представляешь?
Образ жизни Тухачевского, мало чем отличался от образа жизни других представителей советской элиты. Всех этих – Склянских, Бурдуковых, Каменевых, Стекловых, Аванесовых и прочих Таратути – ниже и выше стоящих, занявших отнятые рабочим классом у буржуазии особняки и дворцы. Наоборот, он даже выгодно отличался от последних «прихватизировав» не чужое имение – а своё собственное, фамильное.
– Вполне себе представляю.
Кажется, я её теряю…
– Так ты, что, – подначиваю с иронической усмешкой, – помещицей решила заделаться? Колхозников на конюшне пороть, да борзыми щенками банковать?
– А разве, он – не…
– Нет. Тухачевский на роль Наполеона никак не годится и, ты при нём не станешь Жозефиной де Богарне – не надейся.
Не скрыть разочарования на лице, несмотря на все старания:
– Почему?
– Да, потому что это пустышка в красивой упаковке – не более. Вместо таланта политика – необходимого для метящего в Бонапарты, я вижу у него два: умение наживать себе врагов и мастерство укладывать в койку дур – вроде тебя.
Возмущается:
– Меня он не уложил в койку! Это я его… Чуть…
Покраснев, смущённо умолкает.
Ржу, не могу:
– Хахаха! Ну значит, Тухачевский – ваще бесталанный! Хахаха!