.
Все виды деятельности пронизывают опыт, сегментируя его пространственно или социально, сочетая разные типы сегментации – линейные, бинарные, круговые. Именно африканисты, не имевшие отношения к структурализму, такие как Мейер Фортес, Эванс-Притчард и некоторые другие, сумели показать, что политическая система примитивных обществ, не имевших государственности, смогла инкорпорировать территориальные системы и сегментарности, опираясь на отношения родства и апроприируя их в соответствии с гибкой, гибридной системой. Делёз и Гваттари отлично видят работающую здесь бинарность, но противопоставляют примитивные общества с гибкой сегментацией современным обществам, в которых она жесткая. Для обоснования своего тезиса они привлекают реформу афинянина Клисфена из Древней Греции, построившего политическое пространство гражданства на перекодировании сегментов родовых линий ради создания гомогенного пространства. Но эти два вида сегментарности переплетены друг с другом, и можно увидеть гибкость в сердцевине самых забюрократизированных систем, как это показал Кафка.[1008] И наоборот, внутри примитивных обществ можно наблюдать узлы одеревенения, затвердевания. Это пересечение сегментарностей присуще любому обществу или индивиду, и на нем основан господствующий характер политики: «Короче, все является политикой, но любая политика – это сразу и макрополитика, и микрополитика»[1009]. Микрополитика, намечаемая этими наблюдениями и приоритетом, отдаваемым политическому, выступит в качестве главного понятия, когда будет опубликована «Тысяча плато», где она придет на смену шизоанализу, став его эквивалентом.
Структуралистской антропологии Делёз и Гваттари противопоставляют в «Анти-Эдипе» совершенно иную историческую и политическую антропологию, которая разворачивается в соответствии с двумя полюсами, один из которых – логика потоков раскодирования, а второй – логика процессов перекодирования. Даже если структурализм не подходит для изучения примитивных обществ, функционализм выглядит ненамного лучше, поскольку задается вопросом, для чего служит тот или иной институт, и предполагает отыскать смысл в его функции. При этом признается, что этнологи значительно опережают психоаналитиков, застрявших на этапе выяснения, что значит та или иная вещь. Ложным вопросам шизоанализ противопоставляет внимание к применению: «Как это работает – единственный вопрос»[1010].
Именно его задают Делёз и Гваттари, и именно он заставляет их дифференцировать три типа обществ: дикари, варвары и цивилизованные общества, в зависимости от степени детерриториализации потоков. Они, таким образом, строят самую настоящую политическую антропологию, в которой движущая роль отводится одновременно поступательному и прерывистому процессу раскодирования, провала кодов и освобождения потоков. На каждом этапе центральные этатические структуры, будь то деспотические или феодальные, сдаются под натиском сил раскодирования, которые подчиняют себе институциональные этатические формы, чтобы заставить их себе служить. Мало-помалу всевозможные потоки начинают навязывать свои законы: «Поток владений, которые продаются, денежный поток, который течет, потоки производства и средств производства, которые подготавливаются в тени, поток трудящихся, которые детерриторизуются»