. Это и есть их контактные лица, и они отправляются в центр Берлина на собрание, на котором шесть десятков человек решают вопросы организации большого митинга во Франкфурте, где ожидается около 100 000 манифестантов. Чтобы его подготовить и ослабить давление на берлинское сообщество, необходимо через два месяца собрать несколько тысяч человек в Берлине: «На самом деле в Берлине в течение трех дней и трех ночей собиралось по 27 тысяч по кодовому слову, которое сами придумали:
Tunix (Ничего не делай)»
[1224]. Неформалы из Берлина, которых постоянно подозревали в связях с RAF («Фракция Красной Армии»), не могли даже свободно передвигаться по своему собственному району, женщин без конца оскорбляли, обзывали «грязными шлюхами». Как только кто-нибудь на улице собирался втроем, полиция тут же бралась за автоматы, обыскивала их, затаскивала девушек в участок. В течение этих трех дней полиция чудесным образом испарилась, предоставив свободу берлинскому движению:
Будучи художником, я придумал трюк с красками: 10 000 тюбиков с красками, теплых и холодных цветов. У каждого с собой было две-три и каждый раз, когда мы проходили возле танка: хоп! Возле Стены: хоп! Очень скоро танки запестрели всеми цветами радуги. Депардон фотографировал. Феликс тоже там был вместе с Делёзом и Фуко[1225].
Как и в Болонье, Берлин принимает постоянный форум в огромной поточной аудитории Политехнического университета, которая могла вместить до 5000 человек.
CINEL также находится на переднем краю мобилизации в 1977 году, когда проходит кампания за освобождение адвоката Ульрики Майнхоф[1226] Клауса Круассана, по приезде в Париж заключенного в тюрьму Санте. CINEL решает вместе с «Лигой прав человека» организовать митинг в Мютюалите в защиту адвоката. Зал заполнен под завязку: 6000 человек. Этой мобилизации, однако, недостаточно, чтобы помешать экстрадиции Круассана по требованию властей Германии:
С самого полудня мы толпимся в узком коридоре Дворца правосудия перед дверями зала, предусмотрительно заполненного полицейскими в штатском, где суд должен «публично» зачитать решение о предоставлении политического убежища Клаусу Круассану. Войти невозможно, чего тогда ждать? Многие потихоньку расходятся, ничего не добившись. Но только не Феликс – волосы развеваются, на губах усмешка, очки вот-вот куда-то улетят. Нас было несколько десятков, которые, как он, продержались долгие часы, чтобы не уступить, быть свидетелями и в конце концов узнать, что кассационная жалоба отклонена. Вот таким был Феликс. Всегда был готов за все расплачиваться сам